Слезы катятся по ее лицу, и я вздыхаю. Дело не в том, что я не испытываю никакой симпатии к этой женщине, просто мне неприятно видеть, как она сжигает свою собственную жизнь дотла, пытаясь бросить тень на своего бывшего.
Если я чему-то и научилась в этом племени, так это тому, что здешние люди сплетничают обо всем. Вместо того чтобы жить дальше и быть счастливой, Парит превратила свою жизнь в спектакль.
Некоторым людям просто не хватает мужества. Им не хватает жизнестойкости. Когда их мир рушится, они разваливаются вместе с ним, и они тратят так много энергии, чувствуя себя преследуемыми и жертвами жизни, что забывают о том, что важно.
Стержень.
Я понимаю, перемены — отстой, особенно когда ты к ним не привык. Но большинство людей тратят так много времени на борьбу с переменами, что забывают искать возможности, которые они открывают перед ними.
— Каково твое решение? — спрашивает меня Дексар.
— Нет никакого решения. Здесь ничего нельзя сделать. Счастье — лучшая месть, поэтому я предлагаю тебе двигаться дальше. — Я замолкаю, на мгновение задумавшись. — Недавно я слышала, что иногда женщины переселяются в другие племена, чтобы найти себе пару. Конечно, это полностью зависит от тебя, но иногда «начать все с нуля» может быть именно тем, что тебе нужно.
Парит, кажется, обдумывает это и, наконец, кивает. Больше ей нечего сказать, и она отступает, направляясь к большому выходу.
— Что это было? — бормочу я Дексару.
— Просто хочу убедиться, что ты не уснёшь там, сидя в кресле.
Я прищуриваюсь, и он подмигивает мне. Затем его лицо становится холодным, когда он смотрит на вход.
Входит Нара, по обе стороны от нее охранники. На ней все тоже платье, в котором она напала на меня, и на рукаве бурое пятно крови. Кровь Яри. Я сглатываю желчь.
— Что происходит? — бормочу я, и Дексар смотрит на меня.
— Суд над Нарой.
— А где ее представитель?
— Прости?
— Кто будет отстаивать ее сторону?
— Нет никакой стороны. Она напала на тебя и была поймана с поличным.
Дерьмо. Как бы я ни ненавидела то, что сделала Нара, ясно, что она была не в своем уме.
— Прекрасно. Я буду представлять ее интересы.
— Нет, не будешь.
Я скрежещу зубами до боли в челюсти, наблюдая, как Нару подводят ближе, пока она не оказывается всего в нескольких шагах от меня.
Выражение лица Дексара холодное, когда он смотрит на нее.
— Ты напала на Яри без какой-либо причины и попыталась убить Алексис — женщину, находящуюся под моей защитой. Что ты можешь сказать в свою защиту?
Это не суд. Это гребаный приговор. Трудно сопоставить этого мужчину с парнем, которого я вижу, когда мы остаемся наедине.
Интересно, трудно ли никогда не показывать свою истинную сущность на публике? Чтобы тебя воспринимали как холодного, беспощадного правителя.
— Я избранная, — говорит Нара, умоляюще глядя на Дексара. — Спроси мою мать. Она тебе скажет.
Глаза Дексара сужаются с намеком на жалость. Ясно, что все, что происходит в голове Нары, скорее всего, благодаря ее матери.
— Приведите Гиру, — говорит Дексар, и толпа ропщет, когда входит пожилая женщина, также сопровождаемая охранниками. Она так похожа на свою дочь, что если бы у нее не было морщин на лице и если бы в волосах тоже была белая прядь, то их было бы трудно отличить друг от друга.
— Ты знаешь о преступлении, которое совершила твоя дочь. Что ты можешь сказать в оправдание своей лжи? — спрашивает Дексар.