– Ну, это было… интересно, ― говорит Сирша, когда мы выходим из церкви.
– Это было дерьмо, ма, ― прорывается Шэй, направляя взгляд на отца Дойла, который сейчас благословляет всех на хорошую неделю у ворот церкви.
– Да, мальчик, не ругайся в святой день Господа, ― отчитывает его мать, пытаясь укротить свои рыжие локоны, чтобы они не разлетались по лицу на холодном массачусетском ветру.
– Да, неважно. Увидимся в доме. Ты придешь на воскресный обед? ― Шэй задает вопрос своему брату.
– Да. Мы с Розой поедем прямо за вами.
Мы прощаемся и идем к нашей машине, припаркованной у обочины. На этот раз Тирнан удивляет меня, открывая для меня дверь машины.
– Залезай, ― приказывает он, и я быстро делаю, как он говорит, не желая выставлять себя на посмешище, ссорясь с мужем прямо там, где священник все еще может нас видеть.
Как только мы оба оказываемся в машине, он говорит нашему водителю, чтобы тот поехал по длинной дороге в сторону Бикон-Хилл, а не следовал за Шэй и его родителями на их машине, как он предлагал несколько минут назад. Когда руки Тирнана начинают шарить под моей юбкой, я понимаю причину внезапной необходимости объезда.
– Все еще болит? ― шепчет он мне на ухо, прежде чем потянуть мочку уха зубами.
– Да, ― выдыхаю я, но это не мешает ему сдвинуть мои трусики в сторону и провести пальцем по моему входу.
Я даже не могу притворяться, что мне не нравятся его прикосновения, поскольку реакция моего предательского тела на него подтверждает, что нравятся.
И очень.
– Я даже не прикоснулся к тебе, а ты уже мокрая.
Я стону, когда его ловкие пальцы начинают играть с моим клитором.
– Полагаю, ты вытягиваешь это из меня, ― пыхчу я.
– Я вижу это. У меня похожая проблема.
Мой взгляд падает на его промежность и обнаруживает большую выпуклость, напрягающую его брюки.
– Положи руку на него, ― приказывает он, погружая в меня два своих пальца.
– Девственница!
– Уже нет. Я позаботился об этом прошлой ночью, ― подначивает он, покусывая мою шею и подбородок, а затем захватывая мои губы в свои.
Я издала сладострастный стон, потому что поцелуй этого мужчины – воплощение греха.
– Acushla - дорогая, ― шепчет он. – Я отдал тебе приказ. Не подчинишься мне, и мне придется поставить тебя на колени.
– Что это значит? Acushla - дорогая? ― спрашиваю я между стонами, изо всех сил стараясь расстегнуть его брюки и вытащить член, прежде чем он выполнит свою угрозу.
– Это значит «любопытная шлюха», ― ворчит он, когда я наконец спускаю его боксеры достаточно низко, чтобы освободить его член из заточения.
– Нет, это не так. ― Я усмехаюсь, когда его член твердеет в моей руке.
– Хватит болтать, жена. Твой рот сейчас лучше использовать по назначению.
Его грязные слова подстегивают меня, придавая мне смелости, необходимой для того, чтобы наклониться и взять его в рот.
– Блядь, ― шипит он, когда мой язык проводит по его вершине.
Пока одна рука дразнит мой центр, его другая рука идет к моему затылку, толкая меня вниз, пока весь он полностью не оказывается в моем горле. Мне трудно набрать воздух в легкие, пока он трахает мой рот так, будто от этого зависит его жизнь. Я стараюсь дышать через нос и расслаблять горло, как он меня учил. Это, должно быть, доставляет ему удовольствие, так как его жесткая хватка на моих волосах ослабевает, позволяя мне сосать его в своем собственном постоянном темпе.
– Такая красивая маленькая шлюшка. Мой водитель чувствует запах твоих соков на моих пальцах, пока ты делаешь мне минет.