Я путаюсь в словах, придумываю, как лучше объяснить, чтобы она поняла.
– Видишь эту? ― Я указываю на картину с изображением одинокой реки с кучей деревьев и кустов вокруг нее.
– Моне?
– Да. Неважно. Эта картина напоминает мне о холодных ирландских утрах. Или время, когда мы с папой ходили на рыбалку на рассвете на близлежащее озеро, которое было недалеко от нашего дома. Это безмятежно. Просто. Если честно, ― признаю я, бросая на картину еще один взгляд и прикидывая, как легко было бы украсть ее и подарить моему дяде Найлу, который всегда тоскует по Ирландии.
– Но этот.. ― начинаю объяснять я, глядя на стоящее перед нами зрелище, – ни хрена мне не говорит. Я думаю, что девушка либо потеряла эту чертову серьгу после того, как трахнула художника, либо он спешил снять с нее одежду, чтобы нарисовать другую на ее ухе. Каждый раз, когда я смотрю на это, все, что я вижу - это засранца-художника, который хочет залезть в трусики молодой девушки, заставив ее выглядеть в десять раз красивее, по сравнению с тем, какая она есть на самом деле. Это поверхностно и не вдохновляет.
Роза хихикнула, заставив пару, стоящую рядом, бросить на нее взгляд. Чтобы заглушить смех, она прикрывает рот рукой, а я бросаю на этих придурков свой лучший угрожающий взгляд. Они понимают намек и быстро уходят.
– Колин Келли, ― шепчет она, и мое имя звучит из ее уст как хрупкий фарфор. – Я думаю, в тебе все-таки есть ценитель искусства.
Я морщу нос от этого.
Она продевает свою руку через мою и увлекает меня в соседнюю комнату, где на стенах висит больше картин природы - кажется, Моне, как она их называет.
– Я уже начала сомневаться, что Тирнан сделает мне свадебный подарок, но теперь вижу, что он прекрасно выбрал время. Ты, Колин Келли, - лучший подарок, на который я только могла надеяться. Возможно, это только начало прекрасной дружбы. А я нуждаюсь в дружбе больше, чем ты думаешь.
Я не говорю ничего противоположного и не рискую лопнуть ее счастливый пузырь.
Никто еще не был в восторге от того, что назвал меня своим другом.
И если быть откровенным, единственные, кто у меня есть, - это мои кузены.
Весь оставшийся день мы осматриваем музей и строим планы посещения Института современного искусства на следующей неделе. Когда я оставляю ее в отеле, Роза уже не выглядит такой опустошенной, как тогда, когда я ее нашел.
Она выглядит счастливой.
Или настолько счастливой, насколько это возможно в ее нынешних условиях жизни.
Когда я вхожу в лифт, мой телефон вибрирует в кармане, и на экране высвечивается имя Тирнана.
– Как все прошло? ― говорит он, когда я отвечаю на звонок.
– Отлично.
На месте Шэй мой односложный ответ вывел бы его из себя.
Но Тирнан принимает его за чистую монету.
– Хорошо. Мне больше ничего не нужно знать, ― говорит он, готовый закончить свой рассказ о сегодняшней встрече, но когда он этого не делает, я понимаю, что он почувствовал мое колебание на линии. – Если только ты не хочешь добавить что-то еще?
– Шэй прав, ― ворчу я, благодарный за то, что этого мудака здесь нет, чтобы услышать, как я это говорю.
– Наверное, это было так же трудно сказать, как и услышать.
Тирнан шутит полушутя-полусерьезно. – И в чем же именно заключается правота моего занозы в заднице брата?
– Отведи ее домой, Тирнан. Или это сделаю я.
Глава десять
Роза
Тирнан сжимает руки в кулаки, но через секунду разжимает их.