– Разве ты не собираешься спать здесь? Со мной?
– А ты хочешь? ― отвечаю я сухим тоном.
– Ты теперь мой муж. Разве мужья не спят в одной постели со своими женами? ― говорит она вместо ответа на мой вопрос.
– Не все мужья. Я знаю много пар, которые спят в отдельных кроватях и вполне довольны.
Она пожевала нижнюю губу в глубокой задумчивости, не подозревая, что этот нервный жест провоцирует сальные мысли о моих собственных зубах, пронзающих ту же мягкую плоть.
– Возможно, это и так, ― начинает она несколько неуверенно, ― но я сомневаюсь, что они так начинали. Особенно в брачную ночь.
– Я спрошу еще раз. Ты бы предпочла, чтобы я остался?
Ее подбородок наклоняется вверх, как бы вспоминая себя и того, с кем она имеет дело.
– Останешься ты или нет, полностью зависит от тебя. Однако я бы предпочла, чтобы ты не намекал, что у меня есть право голоса в этом вопросе, ― огрызнулась она. – Мы оба знаем, что это не так.
Опять этот дух.
Алехандро следовало бы научить сестру, что если она будет настаивать на том, чтобы тыкать пальцем в животное в клетке, то рано или поздно ее не защитят даже прутья, держащие ее в заложниках.
Вместо того чтобы продолжать этот разговор, я подбираю выброшенное одеяло на соседнем диване и начинаю выходить из комнаты.
– Подожди, ― полушепотом, полукриком произносит она.
– Да? ― Я оборачиваюсь.
– Я не собираюсь умолять тебя остаться, если таково твое намерение. Честно говоря, я очень устала и с нетерпением жду хорошего ночного отдыха.
– Тогда ты получишь его, ― пробормотал я, начиная выходить.
– Но, ― решительно добавляет она, снова останавливая меня на выходе из комнаты. – Если я хочу это сделать, мне понадобится помощь, чтобы вылезти из этого платья. В нем я сегодня не сомкну глаз.
– Ты просишь меня о помощи? ― подозрительно спрашиваю я, думая, что это какая-то ловушка.
Она поворачивается ко мне спиной и показывает на завязки, удерживающие ее белый корсет, до которых она не может добраться самостоятельно.
– Я уже час безуспешно пытаюсь развязать это платье. Если ты не можешь сделать это для меня, тогда ты не оставишь мне выбора, и мне придется попросить одного из твоих охранников снаружи помочь мне.
– Осторожно, ― предупреждаю я, указывая угрожающим пальцем в ее сторону. – Я не из тех, кто любит неудачные шутки или манипуляции.
Я скорее возьму нож и вырежу ее из этого проклятого платья, чем позволю кому-либо из моих людей прикоснуться к нему.
– Это не одно и не другое. Это просто отчаяние. Ты поможешь мне или нет? ― восклицает она, положив руки на бедра.
Видя, что она искренна в своем отчаянии, я бросаю одеяло и подушку обратно на кровать и начинаю преодолевать расстояние между нами.
Она снова поворачивается лицом к зеркалу, расправляет плечи, чтобы выглядеть бесстрастной, когда я приближаюсь к ней, но я знаю, что это все напоказ.
Она нервничает.
Возбуждена.
Но, опять же, это ожидаемо, так как большинство невест обычно нервничают в брачную ночь. Особенно когда они собираются позволить своему мужу увидеть их обнаженными в первый раз. Обряд посвящения, который, я думаю, Роза предпочла бы вообще пропустить.
Чувствуя, что ей не по себе от всей этой ситуации, я резко потянул за одежду с большей силой, чем нужно, заставив ее удивленно вскрикнуть. Поскольку я выше ее на несколько сантиметров, мне прекрасно видна ее грудь, которая медленно вздымается и опускается, пока она пытается сдержать свое поверхностное дыхание.
– Я заставляю тебя нервничать, Роза?