Или даже смогу вот так держать ее в своих объятиях?
Когда я слышу легкое похрипывание, кулак, сжимавший мое сердце все утро, делает еще один болезненный рывок. Айрис не из тех, кто плачет или проявляет эмоции. Она всегда следила за тем, чтобы не показывать слабость, поэтому, видя ее такой уязвимой, она могла бы с таким же успехом использовать чертов кинжал, чтобы разрезать мое сердце и порезать его на мелкие кусочки.
Через несколько секунд она наконец отстраняется, ее самообладание снова становится стальным. Я поднимаю ее подбородок, чтобы еще раз посмотреть ей в глаза.
– Ты помнишь все, чему я тебя учил? ― спрашиваю я ровно.
Она кивает.
– Ты помнишь все, чему тебя учил твой учитель?
Еще один кивок.
– Хорошо. Помни, Айрис, ты сильна. Сильнее, чем любой из тех грубиянов, с которыми тебе предстоит столкнуться. Но самое главное - ты умна. Положись на свою интуицию. Она обеспечит тебе безопасность.
– Ты должен давать Волкову этот совет. Не мне.
Я хватаю ее за подбородок, на этот раз с большей силой, чтобы показать ей, что это не игра.
– Не валяй дурака, Айрис. Эти засранцы съедят тебя на завтрак, если ты им позволишь.
– Ты забываешься, старший брат. У меня тоже довольно большой аппетит, ― прорычала она, ее острый как бритва взгляд не отрывался от моего.
– С Алексеем и его братьями не стоит шутить. Они не такие, как мы. Они животные, у которых нет кодекса чести. Если они захотят сломить тебя, они сделают для этого все, что в их силах. Не облегчай им задачу.
Она отстраняет свое лицо от моей хватки, ее изумрудные глаза приобретают более глубокий оттенок, который меня тревожит.
– Я уже большая девочка, Тирнан.
– Это точно. Только не будь глупой девчонкой.
Она рычит, ее ноздри раздуваются от гнева и обиды.
Это еще одна особенность Айрис.
Она слишком вспыльчива. Господь свидетель, наши родители изо всех сил старались вытравить из нее эту черту, но, опять же, она не была бы Келли, если бы ее не было легко вывести из себя.
– Ты закончил со своей маленькой ободряющей речью? Мне нужно готовиться к полету.
Я машинально провожу рукой по лицу, ненавидя, что это последнее общение с ней и последнее воспоминание обо мне.
– Позвольте мне помочь, ― говорю я вместо извинений, которые она заслуживает услышать. Она может привыкнуть к мужчинам, которым наплевать на ее чувства. Если Айрис хочет выжить в Вегасе, ей нужно начать практиковать умение скрывать свои истинные эмоции. Не то чтобы я беспокоился, что ей это не удастся, поскольку делать вид, что нам все по барабану, когда на самом деле наша кровь кипит, - это еще один семейный навык, передающийся из поколения в поколение.
Мы можем быть горячими в одну минуту и холодными в следующую. Никогда не знаешь, о чем на самом деле думает каждый из нас, Келли. В одну минуту мы можем смеяться и пить с тобой «Гиннес», а в следующую - разрезать тебя на куски. Это держит всех начеку. И, честно говоря, мне так больше нравится.
– Всегда держи их в догадках, ― любит говорить Athair - отец.
И это то, что каждый из его детей смог сделать.
Все, кроме одного, то есть.
Я отмахнулся от этой мысли и подхватил багаж моей младшей сестры.
– Я отнесу это вниз, чтобы дать тебе возможность побыть одной.
– Мне не нужно. У меня все готово.
Мой лоб морщится от разочарования, что она не хочет прощаться со всеми воспоминаниями, которые хранит ее комната. Но это была бы не Айрис, если бы она не сдернула пластырь одним быстрым движением.