Линия замолкает на минуту, прежде чем снова раздается холодный жесткий голос моего брата.
– Помнишь, когда ты был маленьким, и я разрешал тебе играть с моими игрушками?
– Помню.
– Те времена давно прошли.
Я закатываю глаза на его невнятное и не вдохновляющее замечание.
– Будь осторожен, dheartháir - брат. Ты можешь смотреть, но не трогать. Без моего разрешения. Если ты это сделаешь, то вынудишь меня взять у тебя что-то.
– У меня нет ничего, что стоило бы иметь. Это у тебя все есть, помнишь? ― Я пожимаю плечами, не беспокоясь.
– Я могу придумать несколько вещиц, которых тебе будет не хватать. Было бы ужасно трудно пользоваться клинками, которые ты так любишь, когда у тебя нет рук. Еще раз тронешь мою жену без моего согласия, и я сделаю так, что ты больше никогда ни к чему не прикоснешься. Tuig - понимаешь?
И с этой угрозой, висящей на линии, он заканчивает.
Мудак.
– Прости, лепесток. Время игр закончилось, ― бормочу я, сдвигая ее прелестную попку с моего тела, так что она надежно сидит на диване.
Роза не упускает ни секунды и спешит на кухню, делая между нами как можно большее расстояние. Так как она была практически приклеена к моему телу, я уверен, что она слышала все, что сказал по телефону мой брат-убийца.
– Вот, ― ворчу я, бросая телефон обратно Даррену.
Он ловит его одним махом, бросает на меня разочарованный взгляд и уходит.
Когда двери лифта с грохотом закрываются, Роза поднимается со своего места и обшаривает взглядом комнату.
– Он может нас видеть, не так ли? ― угрюмо спрашивает она.
– Ага. ― Я указываю на скрытую камеру прямо перед собой. – Это только одна из них. Я уверен, что он следит за тобой повсюду в квартире.
– За мной? ― удивленно спрашивает она.
Я переворачиваюсь на диване, чтобы посмотреть на нее.
– Как ты думаешь, для чего у него есть камеры?
– Я не знаю. Чтобы проверить, не забрался ли кто-нибудь к нему домой без его ведома. Возможно, грабитель.
Я смеюсь.
– Поверь мне, лепесток. До твоего появления у Тирнана не было ничего настолько ценного для него во всем этом проклятом месте, чтобы кто-то захотел украсть. А теперь у него есть. Держу пари, что эти маленькие приспособления он поставил только тогда, когда решил привезти тебя сюда.
Она морщит лоб, как бы сомневаясь в моих словах.
– Ты мне не веришь?
Она качает головой.
– Почему?
– Это подразумевает, что он заботится. А Тирнан нет.
– Я бы не был слишком уверен в этом, ― пробормотал я разочарованно, вбирая в себя всю ее. – Трудно не заботиться о тебе, лепесток. Поверь мне.
Я очень стараюсь не делать этого, но это становится чертовски невозможным.