— Ненавижу, когда ты меня так называешь, — вздохнул он и добавил: — Я тоже тебя люблю, сестрёнка.
Мы закончили разговор, и я бросила телефон на кровать, болезненное чувство паники снова охватило меня. Трудно было сказать, звонил ли Эзра как старший брат, проверяющий младшую сестру, или как босс, защищающий свои инвестиции.
Он был таким. Как бы я его ни любила и ни уважала, он был ещё и беспощадным ресторатором, который хотел быть лучшим в городе.
У меня не было таких высоких целей.
Да, я хотела быть хороша в том, что делала. Но в основном я просто любила готовить. Я любила поесть. Мне нравилось творить. Мне нравилось превращать такие простые вещи в искусство. Мне нравилось выпадать из реальности, сфокусировавшись на этом. Когда я готовила, были только я и еда. Всё остальное не имело значения. То, кем я была. Или откуда я пришла. Или сколько денег у меня на банковских счетах. Всё, что имело значение, это то, что у меня была способность превращать, казалось бы, случайные ингредиенты в прекрасный, желанный опыт для кого-то другого.
У меня не было высоких амбиций, как у остальных моих друзей. Я вообще не соревновалась. Я просто хотела цели, искупления и дара трудиться над тем, что я так всецело любила.
Головная боль снова запульсировала в моих висках.
Добром это не кончится.
К тому времени, когда я добралась до "Лилу" четыре часа спустя, я была совершенным нытиком и истеричкой. Шмыгнув носом, я в последний раз надела чёрную поварскую куртку и вошла в уже переполненную кухню.
Персонал, который был там, обернулся и начал хлопать мне. Выражение их лиц было гордым, сентиментальным и таким ободряющим. Они стояли и подбадривали меня, как будто я выиграла какой-то великий чемпионат.
Я потерялась. Слёзы потекли по моему лицу, и я спряталась за руками, смущённая своими эмоциями.
— Ей грустно уходить, — объявил Уайетт моим коллегам, — потому что она знает, что Белая Ведьма никогда не сможет конкурировать с нами.
Отчасти он был прав, но я не могла позволить ему узнать об этом. Сегодня я была его заместителем. Завтра мы станем большими конкурентами.
Вытирая слёзы тыльной стороной ладони, я издала дрожащий смешок.
— Я плачу по тебе, — сказала я ему. — Ты никогда не найдёшь кого-то настолько глупого, чтобы заменить меня.
Он нахмурился, услышав последовавший за этим смех.
— Это не смешно, — прорычал он. — Верно, но не смешно.
— Бедный Уайетт, — посочувствовала я. — Его су-шефы всё время убегают.
В его тёмных глазах появился блеск, и он оглядел кухню.
— Они убегают, чтобы управлять собственными кухнями. Похоже, эта должность — отличная ступенька для тех, кто серьёзно относится к своей карьере.
Его слова были хитрой уловкой, замаскированной под вызов. Он может убить следующего су-шефа, который бросит его.
Ладно, пусть не убить, но хотя бы похитить и принудить продолжать работать на него под давлением.
Кухня избегала смотреть прямо на него. Я видела, как Бенни отступил в кладовку. Пряча улыбку, я сказала:
— Не все сразу идут добровольцами.
Он сердито посмотрел на меня.
— Значит, устроим соревнование.
Почему он смотрит на меня?
— Сегодня Диллон возьмёт инициативу на себя.
— Подожди, что?
— Ей нужно немного попрактиковаться в её крутой новой работе, и мы дадим ей такую возможность. И в конце ночи она выберет одного из вас для повышения.