С каждым услышанным словом на записи, слёзы ещё сильнее текут по моему лицу, скатываясь по подбородку на шею. Чувствую горячие ладони Никиты на своих плечах, слегка сжимает, целует в макушку. Поднимаю глаза на Никиту.
- То есть, если бы я рассказала тогда, из-за чего всё это произошло, Арина была бы счастлива, а Снежка росла с обоими родителями? – реву, чувствую вину за собой, что распаляла грудь всё сильнее по мере осознания случившегося, - это я виновата, я не разобралась, я плохая подруга, - утыкаюсь в грудь мужа.
- Блин малыш, да почему ты считаешь себя виноватой? Ты самая настоящая подруга, какая только может быть! Ты хранила секрет все четыре года, поддерживала Аришку, стала крёстной Снежки. Успокаивайся солнышко, переставай, а то плохо станет, нельзя так плакать! - Никита целует, вытирает слёзы, крепче прижимает к себе, - всё родная моя, всё хорошо, успокойся.
Поднимаю взгляд на Матвея, у него у самого в глазах блестят слёзы, взгляд растерянный, наверное, не ожидал столько слёз, из одной девушки. Выбираюсь из объятий мужа, встаю, подхожу к Моту и обнимаю, знаю, Ник не будет ревновать.
- Матвей прости меня, пожалуйста, что не верила, считала предателем, - снова реву.
Эх гормоны, гормоны. Бедные мужики, сколько они терпят?
- Ксюш! – обнимает в ответ по-дружески за плечи, - мне не за что тебя прощать. Ты поможешь всё рассказать Арине, меня она слушать не станет, даже видеть не захочет. Может даже не любит уже, - слышу по голосу, Матвей превратился в квашеную капусту.
- Любит Матвей, любит и всегда любила, она в этой Америке ни с кем не встречалась. Да и вообще, ты у неё единственный мужчина был, - отстраняюсь от парня, глаза горят, на лице счастливая улыбка.
Сбоку от нас раздаются не понятные: завывание, всхлипы. В недоумении переглядываемся с Матвеем, поворачиваем головы в сторону, и таращимся округлившими глазами на источник шума.
15.2
Антон сидит за столом, одной рукой подпирает голову, второй с полотенцем закрывает лицо, издавая те самые звуки.
- Антош ты чего? - спрашиваю осторожно.
Тоша убирает полотенце, смотрит на нас совершено сухими глазами, только на дне плещутся черти.
- Птичку жалко, - притворно плачущим голосом говорит друг.
- Какую птичку? - спрашивает Матвей.
Перевожу взгляд на мужа, тот опустив голову на сложенные руки на столе, беззвучно смеётся, плечи ходят ходуном.
- Вух, - выдыхает Тоша, - ту самую, вы чего тут сырость развели, ладно Ксюха, в положении и она девочка! Но вот от тебя друг, я такого не ожидал! - мотает головой, хмуря лоб, обращается к Матвею.
- Такого, это какого? - прищуривается Мотя, упираясь взглядом в Тошу.
- Да ты, как баба нюни распустил! - хохочет Тошик.
- Вот дать тебе в бубен, да жалко становится, вдруг снова услышу эти страшные всхлипы, - усмехается Мот.
Смотрю на эту картину, и до меня доходит. Да они стебутся друг над другом! Слёзы на моих глазах высохли, это они специально, что ли?
- Блин парни хватит мне жену пугать, - ворчит Ник.
- Антон, идиот, я ведь правда начала переживать, сидит тут здоровенный мужик, и плачет! - упрекаю друга.
- Всё Ксюш, прости, больше так не буду, - извиняется Антошка.
- Так всё шутки в сторону! - становится серьезным Матвей, - Ксюш ты мне поможешь? – показывает на царапины, и смотрит с надеждой.
И правда эту красоту нужно спрятать. С одной стороны, жалко его, могут и шрамы остаться, а с другой, он гадёныш всё равно с ней спал, да - не в отношениях с Ришей, позже, но спал. Так, что это ему на долгую память, в зеркало по утрам будет смотреть на своё отражение и вспоминать.
- Конечно! Сейчас принесу косметичку, замаскируем тебя и всеми поедим к ней, и всё расскажем. И Снежу познакомим с папой, - улыбаюсь представляю, как Аришка будет счастлива, - Ой! Только есть одна проблемка, - смотрю на парней растерянно.
- Милая, какая проблемка? - спрашивает муж.
Вижу, как напрягся Матвей.
- С ними живёт Егор и он, как бы сказать помягче, будет против вашего прихода, - предупреждаю, на всякий случай.