— Впусти меня, детка.
Я переплела свои пальцы с его.
Если я расскажу ему о Робби, возможно, он успокоится, и я все равно смогу уберечь его от опасности.
— Я была разбита после смерти Коннора. Думаю, ты об этом догадываешься. Меня просто никто и ничто больше не волновало. Мои родители хотели вернуться к обычной жизни, как можно быстрее, но реальность и близко не соответствовала этому. Мама все время плакала. Я едва разговаривала, а когда все же начинала, это было... саркастично и убого.
Я сглотнула и сделала глубокий вдох. Дек продолжал гладить мой живот, нежно и ритмично.
— Он был из старших классов в моей школе.
Его рука замерла, я почувствовала, как его сердце пропустило удар, а затем забилось сильнее.
— Не знаю, почему он меня выбрал... но так случилось. Возможно, я выглядела уязвимой. Легкая добыча.
Я остановилась на несколько секунд, ненавидя себя за то, что должна раскрыть Деку ту часть меня, которая была слабой и жалкой.
— Что он сделал с тобой, Джорджи?
Его слова прозвучали грубо, будто ему с трудом удалось их выговорить.
Я рассказала ему о Робби, слова лились, будто я читала их из книги. Это единственный способ рассказать об этом. Я чувствовала напряжение в его неподвижности. Он продолжал меня успокаивать, но это больше нужно было не мне. Я знала, даже не взглянув на него, что от каждого слова, которое я произношу, он становится таким злым, каким я еще никогда его не видела.
— Когда это прекратилось?
Его голос едва контролировался, голосовые связки были так напряженны, что казалось лопнут в любую секунду.
— Он был арестован за продажу наркотиков в школе. Я никогда не видела его снова.
Когда полиция подъехала к школе с включенными мигалками, я знала. Знала, что Робби пришел конец, и десять минут спустя я увидела его в наручниках и как его вели к машине.
Я знала, кто позвонил в полицию насчет него, и знала, что у Робби нашли тяжелые наркотики в его шкафчике в качестве доказательств вины, потому что я положила их туда. Этого было достаточно, чтобы его рассматривали, как торговца наркотиками. Полицейская машина уехала, и будто дверь ловушки открылась, и я могла выйти на волю. Я опустила голову на школьную парту и зарыдала так сильно, что все закончилось тем, что учитель отвела меня в медпункт и вызвала родителей. Моя мама пришла и забрала меня, но я сказала ей, что все из-за критических дней. Он поверила мне, а почему бы и нет? Я всегда была ее маленькой принцессой. После того дня я снова могла дышать. Месяцами до этого я боялась. В ужасе от того, чтобы кому-то рассказать, сбежать. Сделать что угодно, только больше не страдать. Я никогда бы не стала рисковать теми, кого до глубины души люблю — никогда.
— Родители знают?
Я покачала головой.
— Нет. Я никогда не рассказывала им.
Он был тем, кто вызвал полицию. Он также был тем, кто дал мне наркотики, чтобы я подложила их в шкафчик Робби. Он объяснил мне, что, в случае если преследовать Робби по закону за то, что он сделал со мной и другими девочками, то мне нужно будет выступить в суде. Это будет долгая, продолжительная битва, и я должна буду рассказать всем, что случилось со мной. Вдобавок всегда есть вероятность, что у них не будет достаточно доказательств и его отпустят. Поэтому Робби посадили в тюрьму за наркотики, и я наконец-то освободилась от него. Это все что меня волновало на тот момент.
— Почему? Почему ты не сказала им? Иисусе, ты могла позвонить в мое подразделение. Кто-нибудь бы разыскал меня.
Он откинулся на спину вместе со мной, перевернув меня так, что наполовину я лежала на нем. Его рука все еще обернута вокруг меня, не позволяя отодвинуться от него, другой он прикрыл свои глаза.
— Он угрожал моей маме, сказал, что он перережет ей горло, если я кому-нибудь расскажу. Мне было шестнадцать, Дек... Я поверила ему. Это началось сразу, спустя неделю после смерти Коннора, я была уязвима, подавлена и чувствовала себя... одинокой, — моя щека покоилась на его покрытой татуировкой «трайбл» груди, — и испуганной.
Дек сжал меня.
— Я бы убил его.
В этом-то и проблема. Я знала это. Даже в шестнадцать лет я знала Дека и Коннора, и если Коннор был бы жив, они убили бы Робби и сами оказались в тюрьме. Я не готова была так рисковать, хотя и думала о том, чтобы разыскать Дека.
Я кивнула, и моя щека потерлась о его грудь.
— Где он сейчас?
— Не знаю.