Чтобы сильно не дергалась, пришлось заломить руки, сведя их за ее спиной. Ткань майки натянулась, беспоролоновый лифчик не смог скрыть затвердевшие соски.
И зачем сопротивляется? Сама же хочет его, а ноет, будто он ей противен.
Глядя в злые сейчас глаза, запустил руку ей между ног, которые она тут же сжала.
— Ты что творишь?!
— А что я творю?
Надавил раз, другой, с наслаждением наблюдая, как меняется ее дыхание, становясь частым и прерывистым.
— Отпусти!
— Обязательно. Позже.
Продолжая медленные движения одной ладонью, которые, он видел, вызывали отклик, второй все еще сжимал ее запястья, чтобы не подумала больше сопротивляться.
— Бешеный…
— Еще какой, — ухмыльнулся, заметив, что она сама слегка раздвинула бедра, словно поощряя его.
В салоне раздался тихий женский стон, от которого у него самого чуть не сорвало башню. Возбуждение достигло пика, в паху практически болело, но он сцепил зубы, чтобы не сорваться. Он найдет, как снять напряжение, потом, и не с ней. А сейчас пусть она осознает, насколько сильно зависит от него во всех смыслах. И что следует вести себя благоразумнее, раз эта зависимость не всегда настолько неприятна.
Плотная ткань под пальцами давно стала влажной, стоны — чаще, а самоконтроль начал давать трещину. Сердце билось как ненормальное, в ушах стоял гул, похожий на звуки работающего самолетного мотора, а все из-за гребаной девки, которая своими вскриками сводит с ума. Черт!
Держать ее уже не требовалось, она прикрыла глаза, шевеля бедрами в такт движениям. В какой-то момент высвободила руки, обхватила его плечи и откинулась спиной на стекло. Он усилил давление, доводя ее до оргазма, понимая, что еще немного — и прощай, выдержка!
Марта издала самый громкий стон и забилась в его руках. Он подождал, пока она чуть успокоится, и хрипло произнес:
— Видишь, малышка, я умею быть и ласковым с бабами.
Все еще затуманенные наслаждением глаза вперились в его. Она покраснела, то ли от возмущения, то ли от стыда, он не уверен, что предпочтительнее и, не ответив, распахнула водительскую дверь. Чуть не вывалилась спиной вперед, но кое-как выбралась наружу, почти отдавив напоследок ноющие от неудовлетворения яйца своим костлявым коленом.
— Млять, аккуратнее будь!
— Иди к черту!
Вот и поговорили. Желание сменилось раздражением. Так даже лучше. Он оказался рядом, захлопнул дверь и поставил авто на сигнализацию.
— Ты можешь три секунды не шевелиться, пока я ключи оставляю?
— А ты умеешь нормально разговаривать?
— Не понимаю, что ты злишься. Тебе ж понравилось.
— Придурок!
— За словами следи!
— Общайся нормально.
— Как заслужила.
— Я заслужила? — кажется, она искренне удивилась его заявлению, смешно выпучив и без того большие зенки. — Я?! Ты ничего не перепутал?!
Бешеный ухмыльнулся, делая вид, что его ни разу не колышет ее дерзость, а лишь веселит. Ясно же, что выводит специально, не может у нормальной женщины быть настолько острый язык. Особенно у той, которая только что так бурно кончила.
— Замерла, сказал!