Я сажусь, беру с пола свою одежду, вытирая его сперму с себя на его простынях.
— Ты не можешь ему сказать.
Он идет к двери, пока я одеваюсь.
— Я могу. И скажу. Прямо сейчас.
И затем он уходит.
Я лечу за ним по коридору, но он поворачивается ко мне на лестнице и качает головой.
— Нет, Ангел. Ты не захочешь этого видеть, — он дергает головой в сторону двери, из которой мы только что вышли. — Это было весело, но ты, наверное, еще не закончила на сегодня.
Мое лицо пылает от этих слов, и я хочу спихнуть его с лестницы. Но потом я вспоминаю, что вся гребаная причина, по которой я чувствовала себя оправданной, занимаясь с ним сексом, заключается в том, что Люцифер обнимает другую девушку у костра. Кроме этого, мы ничего не значим друг для друга, Люцифер и я. Просто два человека, которые разделили одну ужасную ночь.
— К черту, — говорю я, проталкиваясь мимо Мейхема и спускаясь по лестнице. — Я сама ему скажу.
Мейхем стонет позади меня и начинает бежать вниз по лестнице, пока я преодолеваю последние две.
— Ты чертовски сумасшедшая, — говорит он. Он протягивает свою руку через мою. — К черту. Мы оба ему расскажем, — он качает головой и смотрит на меня, когда я выхожу через парадную дверь. — Он убьет нас обоих.
— Он может попытаться.
Когда я с Мейхемом иду к костру, я вижу Люцифера, и он все еще держит свою руку вокруг той девушки. Но почему-то у него хватает наглости сузить глаза на нас с Мейхемом, когда мы подходим к нему. Чертова наглость.
Я наклеиваю на лицо улыбку, которая на самом деле не такая уж и фальшивая, благодаря Натали и ее наркотикам.
Девушка со светлым хвостиком и обрезанными шортами тоже улыбается мне. По-настоящему. Я наклоняю голову в ее сторону, но, похоже, толпа вокруг костра затихла, пока Люцифер молча оценивал нас.
— Хорошая явка, да? — спрашивает Мейхем, и я слышу ухмылку в его голосе. Интересно, знает ли он, что будет дальше? Потому что я точно не знаю. Когда я вижу полуночные голубые глаза Люцифера, его стиснутую челюсть, мне не хочется ему говорить.
Я не жалею об этом, потому что он точно не выглядит так, будто сожалеет о том, что обнял эту девушку. Но я чувствую что-то похожее на вину. Я пытаюсь сказать себе, что это глупо. Потому что так оно и есть. Мы с Люцифером не вместе.
Его взгляд переходит на Мейхема, который, со своей стороны, выглядит совершенно невозмутимым.
— Я Офелия, — говорит девушка, протягивая руку. — Большинство людей зовут меня О.
Я смотрю на ее руку и думаю о том, чтобы не брать ее. Но дело не в ней. Дело в том, что Люцифер — дерьмо, а я — мелочная. Я тепло пожимаю ей руку.
— Я Сид, — отвечаю я. — Большинство людей... — я прервалась и пожала плечами, опуская ее руку. — Не зовут меня, — принужденно смеюсь, и Мейхем смеется рядом со мной.
Офелия улыбается. Люцифер — нет. Он не сказал ни слова.
Мейхем подтаскивает нас обоих ближе к Люциферу и подталкивает его. Я оглядываю всех и вижу, что они все еще разговаривают между собой, но также бросают взгляды на нас. Даже Атлас вернул Натали на землю, и, обхватив ее за талию, он наблюдает за нами, его рот сжался в тонкую линию. Я чувствую гребаное напряжение в этом месте, а здесь несколько десятков человек. Почему настроение Люцифера должно диктовать все?
— Ты в порядке, брат? — спрашивает Мейхем.
Я думаю, это было слишком. Он явно не в порядке. Он убирает руку от Офелии, которая, в свою очередь, втягивается в разговор с хихикающей девушкой, стоявшей позади нее.
Люцифер стоит напротив меня и Мейхема. Они одинакового роста, и хотя Люцифер немного стройнее, он выглядит немного злее. Особенно сейчас.
Я смотрю на Мейхема. Этот ублюдок на самом деле улыбается.
— Почему вы двое вышли из дома вместе? — спрашивает Люцифер. Первое, блядь, что он сказал мне на этой вечеринке. Первое, блядь, что он сказал мне со вчерашнего дня.
Я громко смеюсь, и его глаза сужаются еще больше.
— Мы оба там живем, — указываю я. — Пока что.