— Твой брат предал нас. Мы должны взять тебя в качестве платы.
— Плата? Вы не банда, если ты не знаешь. Вы кучка испорченных придурков, которые... — он хватает меня за горло, прежде чем я успеваю закончить, и швыряет меня на кровать.
Я прижимаюсь спиной к стене, наблюдая за ним. Жду.
Он подходит к занавеске и отдергивает ее.
— Хочешь знать, как сильно Люциферу на тебя насрать? — он показывает в окно на что-то, что я не могу разобрать, но мой желудок вздрагивает.
А потом я чувствую это. В самый неподходящий момент я чувствую таблетки, которые я только что вынюхала. Они заставляют меня чувствовать себя... легкой. Может, это мое воображение. Я ни черта не смыслю в таблетках, но не может быть, чтобы они действовали так быстро, и все же... Улыбка расползается по моему лицу, но я борюсь с ней.
— Он жалеет тебя. Вот и все, — говорит Мейхем, все еще указывая на окно.
Я сопротивляюсь странному желанию улыбнуться и ползу к краю кровати, соскальзываю с нее и встаю рядом с ним у окна. Я чувствую жар его тела, запах марихуаны, одеколона и кожи.
Я следую за его пальцем.
Я вижу толпу, собравшуюся вокруг костра, и вижу, как Атлас подхватывает Натали, обхватывая ее ногами. Я вижу Эзру, все еще ухаживающего за костром. Я не вижу Кейна и помню, что он внизу. И на мгновение я не вижу Люцифера.
Пока не вижу.
Я перестаю дышать.
Он обнимает симпатичную фигуристую девушку с длинными светлыми волосами, собранными в высокий хвост. Я не узнаю ее, но он прислоняется к ней, а она прижимается к нему, а потом он шепчет ей на ухо, и она откидывает голову назад и смеется. На ней обрезанные шорты, а куртка повязана на талии.
— Тебе здесь не место, — говорит Мейхем рядом со мной.
Я поворачиваюсь к нему лицом, сглатывая гнев, прежде чем позволить себе действительно почувствовать его. Вместо этого я принимаю таблетки. Я заставляю себя улыбнуться. Его глаза — щели, он смотрит на меня, но не двигается.
— Тогда заставь меня уйти, — шепчу я, наклоняясь к нему ближе.
На мгновение он ничего не говорит. Только смотрит на меня, скрестив руки. Я рассматриваю его бицепсы, татуировки на них, перевернутый крест на его лице, его длинные ресницы. А потом он толкает меня обратно на кровать.
Я смеюсь.
— Это не дверь, — дразню я его. Он стягивает рубашку через голову, расстегивает ремень. На его груди еще больше татуировок, спускающихся к прессу.
Но прежде чем подойти ко мне, он наклоняет голову и встречает мой взгляд.
— Ты хочешь этого? — спрашивает он меня.
Я прикусываю губу, и его глаза находят мой рот. Затем я произношу задыхающееся «Да», и он делает шаг ближе.
Расстегнув молнию на джинсах, он спускает штаны, и я вижу его твердый член под черными трусами-боксерами.
Он вылезает из штанов и делает еще один шаг ко мне.
— Я знаю, что ты брала таблетки у Натали, — говорит он низким голосом. — Я видел, как ты это делала.
Еще один шаг. Я прижимаюсь спиной к стене, подтягиваю колени к груди.
— Я большая девочка, — бормочу я.
Уголок его рта дергается в улыбке, но его взгляд не игривый.
— Ты уверена, что хочешь этого? Потому что Люцифер может быть грубым, — смеется он, — но я чертовски беспечен.
Я делаю вдох и смотрю в окно. Но с того места, где я сижу на одолженной у Мейхема кровати, я ничего не вижу. Я просто киваю. К черту Люцифера. К черту Несвятых. Какая теперь разница? Я уйду отсюда, когда все закончится. Я уйду и никогда не вернусь. Я больше никогда их не увижу.