Могу поклясться, что слышу его выдох. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, наклонив голову в немом вопросе.
— Я думал, ты имела в виду... — он проводит рукой по своим черным кудрям. — Я думал, ты имела в виду, что ты можешь... как тогда, когда мы впервые встретились... что ты уедешь отсюда.
Самоубийство.
Он не хочет этого говорить.
— Как ты узнал? — спрашиваю я его. Мой голос звучит отстраненно. Я стараюсь, чтобы так и было. Я прочищаю горло. — Как ты узнал, когда встретил меня?
Он слегка улыбается, ямочка вспыхивает, но искра не появляется в его глазах.
— Я видел пистолет, — говорит он, как и накануне вечером. — Я знаю, как выглядит настоящий пистолет. И этот воздух был вокруг тебя...
— Депрессии? — спрашиваю я, изогнув бровь.
Он смеется, сладкий раскатистый звук, от которого у меня в груди все сжалось.
— Нет, нет. У тебя не было депрессии. Не тогда. Ты была... взволнована. Я знал, что это знак. Это всегда так, в конце.
Я нахмурилась.
— Откуда ты это знаешь? — я была взволнована. Я знала, что меня ждет следующее приключение. Что эта жизнь закончится. Что я смогу начать новую в другом месте. Или в темноте.
Он пожимает плечами.
— Моя мачеха едва терпела меня большую часть времени, когда я жил с ней. Я получил свои деньги и уехал от семьи, когда закончил университет несколько месяцев назад, — он выдохнул, оглядывая комнату. Ему удается рассмеяться. — Клянусь Богом, мой дом лучше, чем это дерьмо.
Я хмурюсь.
— Твоя мачеха? — спрашиваю я его.
Он кивает.
— Ты многого обо мне не знаешь. О Несвятых. Общество шести. Но то, что случилось с тобой, Сид... — он прочищает горло, лезет в карман и достает сигарету и зажигалку. Но он просто держит их в руке, сжимая в кулак. — Я не могу себе представить, — наконец говорит он. — Но моя мачеха... когда она не кричала на меня... она... любила меня.
Воздух в моих легких выходит.
Я не хочу это слышать. Я закрываю глаза, прислоняюсь головой к изголовью кровати. Я не могу это слышать. Не могу думать о боли, через которую прошел Люцифер до того, как встретил меня.
— В любом случае, — продолжает он, торопясь, — я знал это волнение, потому что сам испытывал его раньше. Я знал, потому что думал об этом раньше.
Я открываю глаза.
— Что тебя остановило?
Он подносит сигарету к губам, прикуривает и делает длинную затяжку. Он кладет черную зажигалку обратно в карман и выдыхает облако дыма. Когда оно рассеивается, он наконец отвечает мне.
— Пистолет не был заряжен, — он смеется, качая головой. Как будто это все шутка. Так оно и есть, наша жизнь. Одна ужасная, ужасная развязка за другой. — Я нажал на курок, не зная многого об оружии тогда, когда я был еще ребенком. Он щелкнул, и я вздрогнул, — он делает еще одну затяжку, выдыхая ее. Высыпает пепел прямо на пол. Он смотрит в окно. — Когда я вздрогнул, я понял. Я еще не был готов к этому.
Я вздыхаю.
— Знаешь, Люцифер, — говорю я, произнося его имя.
Он смотрит на меня, как будто чего-то ждет. Отчаянно надеясь, что то, что я скажу дальше, исправит это. Исправит нас.
— Ты был моей дрожью, — говорю я ему, и я серьезно. — Когда ты просунул свою руку в мою... — я улыбаюсь, проводя рукой по своим коротким волосам. — Ты был моей дрожью.