Я умоляла Джеремайю о собаках в отеле. Говорила, что они были бы отличными сторожевыми псами. Он сказал, что не хочет кормить еще один рот и что для этого нужно оружие. Охрана.
Похоже, он и Люцифер разделяют это мнение.
Мой взгляд задерживается на фургоне в боковом зеркале, пока мы с Николасом сидим и ждем. Чтобы посмотреть, не заметит ли нас кто-нибудь. Не шевельнутся ли занавески на окнах.
Мое нутро скручивается.
Джули.
Ребенок Люцифера.
Он не знал, он сказал. Хотя это вполне может быть чушью. Он не знал, но остался рядом. Тем временем он оставил меня голой в психушке, с синяками и постоянным шрамом.
Мои кулаки сжимаются, и я тянусь к черной сумке на молнии за своим сиденьем.
Николас ловит меня за руку.
Я пожимаю ему плечами, но не хватаю сумку, а сужаю на него глаза.
— Мы не можем сидеть здесь всю ночь.
Его брови взлетают вверх.
— Я знаю. Но что ты хочешь делать? После того, как Джули умрет?
Не знаю почему, но мне вдруг пришло в голову, что Люцифер не знает моего настоящего имени. Если оно у него и есть, то я его тоже не знаю. И это хорошо.
Я хочу остаться Лилит. Только так я смогу пройти через это.
— Что ты имеешь в виду, что я хочу сделать? — я огрызаюсь. — Я хочу убраться отсюда к чертовой матери и вернуться домой.
Но я снова вижу красный фургон. Я знаю, о чем он спрашивает. Я просто не хочу иметь с этим дело.
— Сид, послушай, я знаю, что ты ненавидишь этого парня. Так и есть. Он кусок дерьма за то, что он сделал с тобой. Все Несвятые — куски дерьма. Но это не меняет того факта, что внутри этого милого маленького белого домика есть ребенок, который крепко спит в кроватке или в крошечной кроватке, а мы собираемся убить его маму. Поэтому я спрошу тебя еще раз, — он держит руль в руке, я наблюдаю, как бледнеют костяшки его пальцев. — Что ты хочешь делать потом?
Я вскидываю руки.
— Вы с Джеремаей должны были подумать об этом раньше. Мы не можем похитить ребенка. Мы не переживем этого, не проведя время за решеткой.
Он фыркает. Я знаю, о чем он думает, но правда в том, что убийство легче сходит с рук. Для нас. Похищение ребенка… ни один полицейский участок в Америке не спустит это дерьмо на тормозах. И Джеремайя убьет нас, если мы вернем ребенка в отель.
Николас барабанит пальцами по рулю, смотрит на дом в зеркале заднего вида и думает. У меня нет ответа. Это надо было спланировать получше, но я так хотела отомстить Люциферу, утихомирить брата, доказать свою правоту, что мы поехали, не проработав все варианты.
Это была ошибка, а мы не можем позволить себе совершать ошибки. Я и так их наделала достаточно, по словам моего брата.
— Если ты не хочешь этого делать, — дразню я Николаса, — мы всегда можем вернуться домой и сказать Джеремайи, что мы выскочили из дома.
Николас хмурится.
— Я не боюсь твоего брата, малышка.
Я действительно верю ему, хотя он был бы единственным, не считая меня. Хотя в большинстве дней, если быть честным с самой собой, я тоже боюсь.
— Мы разберемся с мамой, потом позвоним 911 из дома, а потом поедем. С ребенком разберутся спасатели.
Он расстегивает ремень безопасности. Как будто это все решает. Как будто в этом есть смысл. Убийство ночью выгодно, потому что это даст нам гораздо больше времени, чтобы убраться подальше от дома жертвы. Звонить в полицию, пока мы еще внутри дома, кажется ужасной идеей. Но лучших у меня тоже нет.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Думаю, мы должны сделать то, что должны.