Предательство?
Мой брат отказывается говорить со мной о Несвятых. О Смерти Любовника. О Клятве Смерти. О том, что именно он видел той ночью.
Сожжение дома Бруклин было посланием.
Предупреждением.
Она больше не оставалась там. Ни одна девушка никогда не оставалась отдельно от Джеремайи, как только он решал сделать ее своей. Они никогда не жили так долго, и, если не считать нескольких драк и пыток ножом, я никогда не знала, чтобы Джеремайя искал возмездия против кого-то, кто обидел его девушку. Он заменял их слишком быстро, чтобы у него развились подобные чувства. Он защищал их, не желая делиться тем, что принадлежало ему, но, кроме меня, я никогда не знала, чтобы он проявлял собственнические чувства. Он выбросил их в сторону, в мусорное ведро.
В буквальном смысле. По крайней мере, я бы не удивилась. Я, конечно, никогда не видела ни одну из его бывших, и не могла представить, что он оставил бы их в живых после того, что они узнали.
Джеремайя и Орден Дождя постоянно находятся под следствием полиции. Особняк Дождя в целом всегда находится под следствием. Но дело в том, что полиция тоже любит деньги. И если вы заплатите достаточно, они будут смотреть в другую сторону. А если позаботиться об их семьях, они сделают вид, что глухи к слухам.
А Джеремайя платил лучше, чем кто-либо в Александрии. Да и во всем чертовом штате, наверное.
За исключением, может быть, самих Несвятых.
Они выше всего этого.
Если бы он убил меня внизу, в фойе, никто бы не узнал, кроме тех, кто там был. И никого бы это не волновало.
Даже Николас пошел бы дальше. Он видел смерть наяву с тех пор, как начал работать с моим братом. Возможно, и до этого тоже.
Кристоф позже поднял бы тост за Джеремайю в их «клубе» самом большом баре в отеле, который был предназначен только для мальчиков.
Да пошли они все.
Я опускаю взгляд на тротуар внизу, на мраморный фонтан горгульи. Интересно, умру ли я, если прыгну? Я всего лишь на седьмом этаже, но надо мной еще около двадцати. Я могу забраться на самый верх.
Я смотрю вверх на звезды. Странно осознавать, что Люцифер, возможно, смотрит туда же. Может быть, он тоже думает о моей смерти. Может быть, он думает о том, каково это – свернуть мою шею в своих руках.
Или вспоминает, какова на вкус моя кровь.
Как я вспоминаю его.
Интересно, есть ли у него еще дети от Джули? Я не подумала спросить об этом Николаса. Я не уверена, что хочу знать. Но от этого будет еще больнее. Это засунет нож чуть глубже, и, возможно, это именно то, что мне нужно. Потому что, хотя я убью его, и с радостью, я не могу перестать думать о нем.
О его вкусе.
Его руки на мне.
Его голос в моем ухе.
Его запах.
Его кровь.
Его ложь.
Я прижимаю ладонь ко лбу.
Я хочу, чтобы он ушел.
Ты можешь бежать Лилит, но не можешь спрятаться. Не от меня.
То же самое с тобой, Люцифер.
То же самое.