— Здесь подают изысканные блюда, а ты имеешь дело с этим, — поддразниваю я его. Трей молод, всего на год старше меня. Он бреет голову, и над его бровью сверкает черная шпилька.
Он ухмыляется.
— Сыр – это сырость, — говорит он со смехом.
— Почему мой брат спустил тебя с поводка? — я обхожу главного ночного повара, Чэсити, когда она проходит мимо, доставая специи на стойке из нержавеющей стали. Я вижу, как мясо подрумянивается на ее сковороде. Я сажусь рядом с Треем.
Он хмурится на меня, его яркие глаза сужаются.
— Ты сучка, тебе кто-нибудь говорил?
Я пожимаю плечами и шлепаю его по колену. У него дырка на слишком больших джинсах. Я знаю, что он может позволить себе подходящие, но вся одежда Трея слишком велика.
— Каждый день, приятель, — отвечаю я ему, засовывая руки обратно в карманы.
Я вижу, как его глаза переходят на мое горло, и он качает головой. Я думала, что достаточно натянула толстовку, чтобы скрыть синяки, но, видимо, нет.
— Кристоф – мешок с дерьмом, — говорит он, а потом откусывает еще кусочек сыра.
Я хмурюсь.
— Знаешь, ты должен отламывать кусочки сыра, а не откусывать его, как дикий зверь.
Он запихивает остаток в рот и жует с открытым ртом, прямо мне в лицо. Я смеюсь, отшатываясь назад. Он комкает пластиковую упаковку и бросает ее в мусорное ведро рядом с собой.
— Ты пришла сюда, чтобы позлить меня или чтобы поесть?
Я вижу, как на сковороде Чэсити вспыхивает пламя, и она присвистывает. Как и большинство персонала. Я не люблю мясо, но пахнет оно чертовски вкусно.
Мой желудок урчит, и Трей слышит это. Его глаза расширились.
— Твою мать. Здесь достаточно еды, чтобы накормить Александрию, а ты моришь себя голодом? — он ущипнул меня за бедро, почти с пустыми руками. — Кроме того, я могу переломить тебя пополам. Что произойдет, когда Кристоф снова придет за тобой?
Я смеюсь над этим.
— Он не придет. Или я его убью.
Трей подмигивает, потирает руки о джинсы.
— Хорошая девочка. Но ты права, —вздыхает он, — скорее всего, он этого не сделает. Потому что если он это сделает, ты с Джеремаей убьете его. Никто не хочет умирать от обоих Дождей.
Я закатываю глаза.
— Серьезно, — говорит он, слегка ударяя меня по руке. — То, что сделал Кристоф, это просто пиздец.
— Ты имеешь в виду то, что мой брат приказал ему сделать? — парирую я, выгнув бровь дугой. Я скрещиваю лодыжки, сгибаю ноги в белых кроссовках.
Трею вдруг становится не по себе. Он прочищает горло. Я никогда не слышала, чтобы он говорил о моем брате только хорошее, хотя я знаю, что он чудовище. Мы все знаем. Трей смотрит вниз на свои собственные ботинки, Ванс с дырками. Ему действительно наплевать на свой внешний вид.
Я могу его понять.
— Забудь об этом, — бормочу я, отпуская его с крючка.
Он вздыхает.
— Спасибо. Он сейчас с Бруклин, идет в чертов кинотеатр, как цивилизованные люди.
— Кино в полночь? — спрашиваю я, качая головой, удивляясь и времени, и активности. Но я помню, что сказал Николас. Что Джеремайя любит Бруклин. Или что-то в этом роде.