Он встает на ноги, качает головой, проводит рукой по своим темным кудрям.
— Знаешь, я провел этот последний год в поисках тебя. Пытался вернуться к тебе, — он рассеянно проводит рукой по своей черной рубашке, и я думаю о шрамах на его животе. — Я думал, что как только я найду твою красивую задницу, все будет кончено. С этим дерьмом между нами, — его рука падает на бок, когда он встречает мой взгляд. — Но все только начинается, не так ли? — он качает головой. — Ты никогда не собиралась быть моей, не так ли? Та ночь была всего лишь фантазией.
— Часть твоей Смерти Любовника, верно? — я подталкиваю.
Он закатывает глаза.
— Смерть Любовника дает нам иллюзию контроля. Обычно мы не влюбляемся в своих любовников, — он смеется. — И ты не была исключением.
Он поворачивается, и его рука направляется к двери.
— Подожди, — зову я, мой голос дрожит.
Он кладет руку на дверную ручку, но не смотрит на меня.
— Подожди, — говорю я снова. Я встаю на ноги и делаю шаг к нему. Он по-прежнему не смотрит на меня.
— Мне очень жаль, — начинаю я, хотя я даже не уверена, за что именно я прошу прощения. Я вижу, как напрягаются его плечи. — Прости, Люцифер, я... я думала о тебе каждый гребаный день с той ночи. Думала, что ты меня наебал, — я делаю глубокий вдох, прогоняя туман от водки и таблеток. — Но ты этого не сделал. И я не знаю, что теперь делать, — я запускаю руку в волосы. — Я, блядь, не знаю, что делать.
На мгновение он все еще не смотрит на меня, и я думаю, не посмотрит ли он. Если он все равно просто выйдет за дверь. Найдет Офелию или кого-нибудь еще.
Если он так поступит, я ничего не смогу с этим поделать.
Но вместо этого он поворачивается ко мне, и я не вижу ярости в его глазах. Вместо этого я вижу печаль.
Он закрывает пространство между нами и обхватывает меня руками, прижимаясь своим лбом к моему.
— Лилит, — говорит он, и я закрываю глаза, вдыхая его. — Я уже говорил тебе... мы разберемся с этим. Что бы это ни было... мы разберемся.
Я киваю, глаза все еще закрыты.
— Но Мейхем...
У него перехватывает дыхание.
— К черту Мейхема, — рычит он. — Что сделано, то сделано. Но ради Бога, пожалуйста, не делай этого дерьма снова. Я бы не хотел сломать ему шею.
Глава 27
Настоящее
Ночь Хэллоуина наступает медленно. Небо начинает медленно темнеть. Я медленно одеваюсь, натягивая черные брюки из искусственной кожи. Черная рубашка с длинными рукавами, поверх нее черная толстовка на молнии. Я медленно делаю макияж: белая и черная краска для скелета, черный нос, как у кошки, для смеха. Я преувеличиваю свой скелетный рот, зубы внутри. Я натягиваю капюшон на голову, заправляю каштановые волосы за уши, откидываю челку с серых глаз.
Когда я смотрю в треснувшее зеркало, висящее над раковиной в старом доме, я улыбаюсь.
Это красиво и страшно.
Надеюсь, Джеремайя готов к воссоединению.
Я не потрудилась взять с собой пистолет. Вместо него у меня в заднем кармане лежит лезвие. Оружие — для быстрой смерти. Ножи — для боли. А мне нужно, чтобы Джеремайя почувствовал хоть унцию той боли, которую я испытываю от того, что он сделал с нами.
Когда я открываю дверь и вижу через окно, как солнце только начинает опускаться за деревья парка Рэйвен, в дверном проеме стоит Люцифер.
И он — Люцифер.
Он одет почти так же, как и я, с таким же макияжем, его призрачные голубые глаза контрастируют с белым и черным гримом на лице. Он скрестил руки и внимательно наблюдает за мной.
На мгновение мы просто смотрим друг на друга.