— Его казнят? — тихо спросила Ясна, стараясь не обращать внимание на пальцы Амьера, невесомо гладящие ее грудь в вырезе платья, от этой ласки, запаха его горячего дыхания мурашки бежали по телу и скручивался сладкий узел внизу живота.
— Нет, — нехотя ответил Амьер. — У нас никогда не было острогов, но Владыка и совет решили создать тюрьму глубоко в горах для оступившихся волеронов. И твой друг будет заключен там на долгий срок, а вот другие участники твоего похищения уже казнены, они были замешаны и в других преступлениях, более жестоких.
— Спасибо, что сохранили жизнь Аруану, — облегченно сказала Ясна.
— Хочу тебя предупредить — навещать осужденных нельзя.
— Нет, конечно же, нет, я не собиралась его навещать.
— Ясна, прошу тебя, давай договоримся, что это последний раз, когда ты вспоминаешь об Аруане. Забудь о нем, очень прошу тебя.
— Я не буду больше вспоминать о нем, — обнимая Амьера за шею и выдыхая ему в губы, произнесла Ясна, — я люблю тебя и только тебя. А он… мое прошлое, пусть там и остается.
— Я тоже люблю тебя и никто и никогда не слышал таких слов от меня. Я даже не представлял, что способен так любить.
Амьер нежно поцеловал Ясну, ей хотелось большего, она уже жалела, что отказала утром.
— Мне пора, — с сожалением произнес он, отрываясь от губ жены, Ясна разочарованно вздохнула, — меня ждут дела.
— Какие дела, чем ты занят?
— Планированием нового города, — ответил Амьер, ссаживая Ясну с коленей и вставая, — переговорами с вашим Великим Князем о нашем суверенитете в Пустоше, договорами о взаимной помощи, свободном перелете волеронов через княжество, перемещением волеронов вместе с семьями пока во временное жилье в Пустоше, работой в совете по написанию новых законов для волеронов. Да много чего навалилось, не вникай. Думаю, что весной мы въедем в наш новый дом, ты станешь его обустраивать, и мы будем жить вместе.
— Я очень жду этого. Можно, я тебя провожу?
— Будь умницей, — произнес Амьер, чмокая Ясну в носик, — не надо меня провожать. До свидания, любимая.
Амьер направился к выходу из столовой и, уже открыв дверь, обернулся и произнес:
— Совсем забыл, моя мать хотела тебя навестить. Ты не против?
— Нет, не против, — ответила растерянно Ясна.
— Вот и прекрасно, но только знай — чтобы там не сказала мать, ты самое дорогое в моей жизни.
Амьер ушел, а Ясна отправилась к себе.
На следующее утро приехала мать Амьера. Встретив свекровь, Ясна приветливо с ней поздоровалась и предложила отдохнуть с дороги. Но мать Амьера отказалась и от отдыха и от чая, пройдя в гостиную и сев в кресло, она надменно произнесла:
— Так вот из-за кого мой сын сошел с ума. Хорошенькая, но не более. И чем же ты так обаяла Амьера, что ради тебя он ввязался в заговор, пусть и на равном поединке, но все же убил собственного дядю и казнил двоюродного брата?
— Вряд ли все это из-за меня, — неуверенно улыбнулась Ясна, усаживаясь напротив свекрови.
— Может, начиналось не из-за тебя, но закончилось ради тебя.
— Мне очень жаль, но я не хотела этого.
— Да? Если бы не произошло переворота, знаешь что бы с тобой было? А с твоими детьми? Если бы они, конечно, родились, думаю, Амьер не допустил бы и не допустит впредь этого.
— Я жду ребенка и Амьер пусть не очень рад, но все же не возражает.
— Что?! Как он мог такое допустить?! Это немыслимо, Амьер мой единственный сын, а его дети будут эт-деми!
— Во мне есть часть волеронской крови…
— Я знаю, что твой дед Тройс, — перебила ее Дэзина, — но это не делает тебя волеронкой. Ты — эт-деми!
— Насколько я знаю, теперь мы равны с волеронами и именно этого добивался Амьер для меня и наших детей.