— Ну да, — фыркнула Ясна, — мой отец, думаю, тоже беспокоился обо мне и не хотел такого зятя, как ты. Но, как видишь, его никто не спросил.
— Я не твой отец, а муж и посмотрим, кто посмеет не считаться со мной. А за тебя сейчас я беспокоюсь больше, чем за ребенка, которого пока еще нет.
— Он есть, уже живет во мне, — возмутилась Ясна.
— Хорошо, пусть он есть, — раздраженно ответил Амьер, — Ясна, я хочу спать, если хочешь поговорить, дождись утра.
Амьер закрыл глаза и Ясна, вздохнув, легла и прижалась к боку любимого мужа, он обнял ее и, прижав к себе, умиротворенно засопел.
Утро для Ясны началось с поцелуев и ласк.
— Подожди, Амьер, — взмолилась Ясна, — не надо, дай мне хотя бы посетить ванную комнату.
— Ладно, — согласился недовольно Амьер, выпуская из объятий жену, — иди, я подожду немного.
— Ты обещал поговорить утром, — напомнила Ясна, направляясь в ванную и по пути накидывая халат.
— Поговорим, потом, — сказал Амьер уже закрытой двери.
Когда Ясна вернулась и услышала «иди ко мне», отрицательно покачала головой.
— Нет, Амьер, ночь была слишком бурной, прости, но я просто не могу и не хочу продолжения.
— Ну что же, — разочарованно сказал Амьер, вставая с кровати, — нет, так нет. Кстати, твоя кровать мне понравилась, в новом доме таким же образом поставим кровать в нашей спальне, ты будешь постоянно спать у стеночки, как сегодня ночью.
— А пока не построят новый дом, я буду жить здесь? — спросила Ясна, забираясь с ногами в кресло и наблюдая, как одевается муж.
— Да, пока ты будешь жить здесь, под надежной охраной, а я как смогу, буду тебя навещать. Я пойду, проверю твою охрану, поговорю с ними. А ты одевайся и спускайся к завтраку, если хочешь, поговорим в столовой. А потом я уеду.
— Уедешь? — потерянно спросила Ясна. — Так быстро?
— Что, уже, наверное, жалеешь, что отказала мне? — улыбнулся Амьер.
— Может, и жалею, — вздохнула Ясна, — но как говорит моя няня, перед смертью не надышишься.
— Твоя няня…, — протянул Амьер, — она меня не любит, и это мягко сказано.
— У нее есть причины тебя не любить.
— У тебя больше причин меня ненавидеть, однако, ты …, — Амьер замолчал, не договорив фразу до конца.
А Ясне хотелось закончить за него — однако, я тебя люблю несмотря ни на что. Но она промолчала.
— Жду тебя внизу, в столовой, — торопливо проговорил Амьер, направляясь к выходу.
Ясна, с тоской глядя на закрывшуюся дверь, подумала: «Ну, когда же мы будем жить счастливо вместе?»
Умываясь, одеваясь и причесываясь, Ясна вспоминала ночной разговор с мужем. Несмотря на то, что он не хочет ребенка, Амьер все-таки не отрицал, что будет его любить, вернее он говорил о дочери. Но на взгляд Ясны — какая разница, дочь или сын. Это ведь их ребенок и она будет любить его независимо от того, мальчик или девочка у них родится. Но вот насчет Амьера Ясна не могла быть до конца уверенной. А вдруг, он не полюбит ребенка, если это будет мальчик? Не может отец не любить своего ребенка. Амьер просто пока не осознал, что скоро станет отцом, а вот когда возьмет родившегося ребенка на руки, то сразу же полюбит его. Или все же нет? От всех эти мыслей можно сойти с ума. Нет, она пока не будет об этом думать. То, что Амьер не возражал против ребенка пока достаточно. Как говорит ее отец — и на этом спасибо. А там видно будет, как все обернется.
И еще… Амьер сказал, что хотел долго быть единоличным ее владетелем. Это значит — он не хочет ее делить даже с их детьми? Это можно понимать, как объяснение в любви? Кто она теперь для него? Вторая половина, навязанная богиней? Его судьба, жизнь? Удобная, покладистая жена, не смеющая ему перечить ни в чем? Или вечная головная боль для него, потому что постоянно куда-либо влипает? А если она признается ему в любви, то что услышит в ответ? Или он сделает вид, что не слышал? Ладно, она потом еще подумает об этом, а пока ей надобно спускаться вниз. Амьер, наверное, уже поговорил с охраной и ждет ее.
Войдя в столовую, Ясна увидела Амьера, который сидел за столом и нервно тарабанил пальцами по столу.
— Наконец — то ты пришла, — воскликнул Амьер, вставая из-за стола, — завтрак уже остывает.
Он подошел к Ясне, чмокнул ее в щеку, подвел к столу и помог сесть.
— Мы будем завтракать вдвоем? А где же другие?