— Увы, — вздохнул Сеченов. — Подобные исследования никому не нужны. Финансирования едва хватило на реквизит: дождевой плащ и справочник по собаководству. — Он кивнул на увесистый том.
— Так вы не один из этих? — Осторожно спросил Борода. — Вы уж извините…
— Нет, не один. — Профессор поморщился, коснувшись лица. — Я изучаю организацию изнутри, уже есть неплохие результаты…
— Что за установка там наверху? — оборвал я.
— Где? Не знаю, — старик замялся. — Мне не давали инструкций…
Из тоннеля донеслись невнятные шорохи, чей-то вскрик, звуки борьбы. В двадцати шагах по узкой развилке трое братьев протащили кого-то. Пленник сопротивлялся, в суматохе я рассмотрел только край темного плаща и высокий шнурованный сапог. Спустя пару секунд компания скрылась за поворотом. Повинуясь странному чувству, я осторожно подошел к перекрестку и осмотрелся. Братья ушли, но на полу что-то осталось. Я прошел чуть дальше и поднял перчатку, маленькую для моей руки, с обрезанными кончиками пальцев. Внутри похолодело.
— Кто это был? — Не узнавая свой голос, выдохнул я.
— Новая сестра, наверное… — профессор замялся. — Я слышал, её подобрали у северного входа.
— Короткие светлые волосы, жетон ЭКО на груди?
Сеченов кивнул.
— Что значит «новая сестра»? — Не выдержал Борода.
— Иногда сюда приводят людей. Поначалу бывает сложно, но потом с ними работаю я…
— Ах ты ж… — дюжий проводник подавился ругательством, — академик!
— Исключительно в научных целях, — стал оправдываться Сеченов. — Изменение внушаемости в групповой динамике…
Дальше я не слушал. В голове копошились обрывки мыслей и фраз, проигрывались десятки вариантов — зрел страшный план. Я осторожно отполз, выглянул в зал, прикидывая расстояние, считая шаги и секунды. Сеченов продолжал читать лекцию, когда я вернулся. Мой спутник оказался тактичным слушателем, даже перехватил академика в левую руку для удобства.
— Снимай, — выдохнул я.
Академик уставился на меня.
— Ваш плащ, профессор, — начиная терять терпение, — он мне нужен.
— Ты чего удумал? За подругой этой идти? — Удивился Борода.
— Я обещал.
Сеченов нехотя стянул свое одеяние. Свободная накидка легла поверх моей одежды.
— Когда станет шумно, двигай к двери и жди, — сказал я, надвигая капюшон пониже.
На очередную серую фигуру, вплывшую в зал, никто не обратил внимания. Я медленно брел между безучастными людьми. Обрывки слов, шепот и бессвязное бормотание наполнили воздух. Ближе к пирамиде я почувствовал дрожь — тяжелый гул пронизал тело. В голове немного помутилось.
До пирамиды ещё шагов двадцать, а меня уже трясло, как в лихорадке. Хотелось припасть к земле, рядом с серыми братьями. К счастью, лезть наверх не нужно. Я обошел гору металлолома и стал рассматривать землю за ней. Пара служителей, оторвались от земли, и уставились на меня. Один попытался встать, но вялая попытка не удалась. Кто знает, сколько они здесь, и что сейчас плавает в пустых глазах?
А вот и питание — среди грязи и мусора на полу лежала тугая змея силового кабеля. Меня накрыло секундное затмение — внутри жилы мелькнула тугая нить света. Что с ней делать? Дрожащими руками я поднял кабель и потянул — ничего. За спиной зашевелились люди. Я дернул ещё, но ничего не вышло. Человек пять позади, потянулись ко мне, глухие шаги раздались совсем близко. Начиная паниковать, я вцепился в кабель и. загребая сапогами, рванул на себя.
Наверху сухо затрещало, темноту разорвала серия вспышек. С вершины пирамиды покатился массивный черный ящик. Гул оборвался. Гора металлолома зашевелилась. Тяжело кувыркаясь и набирая скорость, ящик пролетел вниз и ударил в край помоста. Раздался хруст, собранная из мусора платформа накренилась, и пирамида ухнула в темную пропасть отстойника.
По залу прокатился гулкий стон. Самые истовые служители с криками бросились за своим идолом. Остальные хватались за головы, падали на землю, катались в пыли. Я не стал терять времени и побежал к узкому проходу у стены. Следующие минуты слились в калейдоскоп темных коридоров, тусклых светильников и пыльных углов. По пути я не встретил ни одного серого брата, словно они исчезли.
В конце очередного коридора обнаружился маленький грязный тупичок. В углу, привязанная к ржавым трубам, лежала Соня — без сознания. Я бросился к ней, стал развязывать, прикидывая, как далеко смогу унести её на руках. Когда последний узел спал, я получил жесткий удар в лицо. Без сознания, как же! Почти минуту я пытался успокоить обезумевшую подругу, пару раз получил по ребрам. Наконец, сорвал капюшон, сгреб Соньку и выдохнул в ушко:
— Дура, это я!
Сопротивление прекратилось. Пару секунд она недоверчиво смотрела, затем тонкие руки вцепились в меня и долго не отпускали. Ей досталось: плащ порван в нескольких местах, волосы растрепаны, костяшки на руках сбиты. Над тонкой скулой появился багрово-красный ожог.