Полки внутри магазина пестрили игрушками, возле одной лежала мягкая немецкая овчарка, так похожая на живую, что я не сразу поняла, что это игрушка. Алиса бы пришла в восторг, если бы увидела её.
Ард постучал ещё раз, и, к моему удивлению, возле двери появилась сотрудница. Ничего не говоря, Рихард достал из кармана карточку. Показал ей и жестом велел открыть магазин.
— Это что, золотой ключик? — я не поверила, когда сотрудница безропотно открыла.
— Нет, — коротко поблагодарив её, Ард прошёл к витрине с игрушками. — Платиновая банковская карта.
Десять минут спустя мы припарковались возле входа в парк.
— Во сколько они должны приехать? — прижимала к себе длинноухого мягкого зайца. Вглядывалась в проезжающие мимо машины, надеясь увидеть знакомую.
— Успокойся, — неожиданно Рихард дотронулся до моей коленки.
Я вздрогнула. Заставила себя выдохнуть.
— Не могу, — повернулась к нему. — Я успокоюсь, только когда Алиса будет со мной.
Впереди нас, мигнув габаритными огнями, припарковался седан. Ард кивнул мне, и сердце у меня заколотилось. Одновременно с тем, как из машины появился один из церберов Дмитрия, я вцепилась в ручку дверцы. Распахнула.
— Мама! — Алиса выскочила из машины. Охранник попытался придержать её, но она ловко увернулась. — Мамочка!
— Лисичка, — побежала ей навстречу и присела. Обхватила крепко-крепко, прижала и вдохнула запах её волос. — Лисичка, — всхлипнула тихо. — Девочка моя…
— Мама, — она ткнулась мне в шею. — Мамочка, я к тебе хочу. Когда ты вернёшься? Мне без тебя так плохо. Мамочка…
Я собрала в ладони мягкие волосы Алисы. Выпустила, поглаживая её голову трясущимися пальцами. Ухо зажатого между нами зайца лежало у неё на плече, нос упирался мне в ключицу.
— Потерпи, — прошептала тихо, боясь, что может услышать кто-то из охранников бывшего мужа.
Как только они вернутся, передадут ему всё: каждое моё слово, каждое движение. Пусть даже он знал, что в борьбе за Лисичку мы с ним стали реальными соперниками, я не хотела этого. Боялась. Слишком долго я боялась и слишком привыкла контролировать всё, что говорю и делаю.
Алиса заёрзала, и я немного ослабила объятья. Столкнулась взглядом с Ардом. Лицо его было мрачным, словно скрытым тенью, которой поблизости не было и в помине.
— Спасибо, — шепнула одними губами.
Коротко кивнув, он отвернулся.
Секунду я ещё смотрела на него. Что это? Мужская неловкость, которую он не захотел показывать? Или ему не всё равно?
Дотронулась до лица дочери и выдавила улыбку.
— Ты плачешь? — дочь тоже коснулась моей щеки.
Схватив её ручку, я прижала её ладонь. Поцеловала в серединку, потом каждый маленький пальчик. Замотала головой, отрицая, но не сумела подавить всхлип. Наверное, именно сейчас я нуждалась в ней больше, чем она во мне. Хотя бы эмоционально.
— Это пройдёт, — опять улыбнулась. — И… это я от счастья.
— Разве от счастья плачут? — дочь вытерла вначале одну мою щёку, потом другую. А я опять прижала её руку к лицу.
— Плачут, — тихонько.
Алиса нахмурилась, а у меня ёкнуло сердце. На миг между её тёмных бровок появилась хмурая складочка, глаза недоверчиво блеснули. У меня задрожал подбородок.
— Держи, — заяц всё-таки перекочевал от меня к моей малышке.
Она взяла его без особого энтузиазма и спросила с детской искренней прямотой:
— Почему ты не можешь поехать со мной, мама?