– Я не знать Лоппи мочь ходить табун без я помогать. Я не уметь ходить табун не одна. Я сказать архи: «Я есть кобыла, и жеребёнок рядом быть». Просить прятать.
– Детей Хараны не трогают никакие твари, ты что, даже этого не знаешь? И кстати, эти сигналы вместе, это не «Я кобыла с жеребёнком», а «Я маленькая кобыла, потеряла маму». Тебя не прятали, а к «мамке» вели. К Музыке Ветров, старшей кобыле. И подай ты там такой сигналище, тебя бы ни один архи не отпустил с поля, потерянная ты наша!
– Мой дом нет дети Хараны, – сказала Ира краснея. – Я не знать знаки. Я бояться Лоппи архи бить.
– И как вы там живёте в твоей Москве, а? Кстати, делать-то что будете? За вами, небось, по всему лесу рыщут. Синюю Пятку я попросил в табун вернуться, конокрадство вам, скорее всего, не припишут. Хозяин не позволит. А вот беглой её объявят. Да и тебя приплетут как виновную. У слуги Мирафа невесту умыкнуть – это так не оставят.
– Надо говорить хозяин! Мы сказать, мы делать! Гулять, не бегать!
– Ага! Пустили тебя, как же! Да сейчас, наверное, вся Ризма на ушах! Соглядатаи Шукара, небось, на каждом углу. Сунетесь в город, вас и сцапают. Объясняйся потом.
– Я должна вернуться. И так у всех из-за меня неприятности… – сказала Лоппи. – Я скажу, что госпожа Ирина тут ни при чём.
– Нет! Ты увести папа и мама.
– А что делать? Меня всё равно отведут в тот Дом. Уже неважно.
– Мне одно странно, почему тебя сейчас-то вести собрались, – Птичка выглядел задумчивым. – Твой отец согласие дал?
– Дал.
– Так какой тени такая спешка? Если он у Мирафа на крючке с долгами, зачем спешить? Когда твоя помолвка?
– После того как его величество уедет.
– Вот оно! – сказала Ира, машинально перейдя на русский, и, спохватившись, продолжила уже понятным языком: – Король ехать. Король быть сильный. Он мочь мешать Шукар Мираф, я думать. Шукар мочь быть слабый-слабый. Он хотеть брать Лоппи Дом Мираф. Твоя отец мочь не думать давать твоя рука! Шукар хотеть брать Лоппи свой Дом король не приехать! Мы говорить слово «заложник». Лоппи – заложник!
– Половину не понял, но суть уловил, – сказал Птичка. – Думаешь, дело в этом?
– Мочь быть. Лоппи прятать! Шукар Мираф бояться отец не дать Лоппи.
– Да разве ж это возможно? – глаза Лории засветились. – Ведь папа обещал…
– Я не знать. Я не знать ваш правила много. Ты Шукар раньше король – зачем? Зачем быстро-быстро?
– Значит, есть малюсенькая надежда, что ты ещё не пойдёшь в Дом к этому извергу, – Птичка над чем-то усиленно думал. – Хотя пока разберутся… Спрятать… Они лес по коряжке перероют, мы не сможем бегать от моса вечно! Мазанки у меня не так чтоб много, а она выветривается. И травы нужные уже сошли.
– Тихо-тихо идти Лоппи Дэкин?
– Не проберёмся через город.
Какое-то время стояло молчание. Ира, чтобы хоть чем-то сбить напряжение, вытряхнула из сумки все съедобные запасы и поделилась с детьми. Птичка вгрызался в сахар, так что тот хрустел на зубах, Лоппи по миллиметру откусывала от пирожка с мясом.
– Слушай, Ира. Помнишь, ты говорила, что видела гостей хозяина. Напомни, кто там был, – спросил Птичка внезапно.
– Главный город.
– Не. Не то. Он занят по уши, ему не до девок со свадьбами.
– Судья и помогать судья.
– Эти похуже Шукара будут. Одна дэфова стая.
– Друг Дэкин…
– Атарин Гирэт? Ты ещё говорила, что его сын, чтоб ему… тоже был, да?
– Был.