— Да, любовь моя, не пойду же я один.
— Беременным нельзя в баню! — отрезает она.
— Да кто же тебе такое сказал?! — встревает теща. — Я обе беременности в баню ходила. В помывочной не жарко, не растаешь.
Цокнув языком и топнув ногой, Колобок разворачивается и влетает в дом, хлопнув дверью.
— Опять не с той ноги встала? — спрашивает у меня Ульяна Филипповна.
Я запускаю топор в чурку, и та раскалывается пополам.
Ух ты, а не так-то и трудно колоть дрова, когда руки железом натренированы. Поднимаю одну из половин, ставлю вертикально и снова замахиваюсь.
— Пустяки, — отвечаю теще, — в баньку вместе сходим — отойдет.
— Ох, искуситель, — посмеивается она, поднимаясь на крыльцо. — Пойду мясо на шампуры надевать. Шашлычком домашним вас угощу после баньки.
Я снова вонзаю топор в дерево, и то с треском разваливается.
Черт, от предвкушения совместного с Колобком похода в баню, опять кровь в причинное место приливает. Надо всю энергию тут потратить, а то уже перед глазами круги плывут и мозг плавится. В памяти пробуждаются картинки из прошлого: короткое черное платье на стройной фигуре, красивые ножки, аппетитные округлости, изящные движения вокруг шеста…
Раскалываю полено снова и снова, борясь с желанием силой взять Колобка. Закончив с одним, приступаю к другому. Смахиваю пот со лба и продолжаю рубить. Но даже сквозь звон, треск, лязг слышу музыку, под которую она танцевала для меня. Слышу ее шепот и стоны, когда она извивалась в моих объятиях. И после всего этого она думает, я так просто сдамся?!
— Ты че, больной? — доносится из-за спины.
Закинув топор на плечо, оборачиваюсь, тяжело дыша.
В двух шагах от меня стоит катающая языком жвачку девчонка. Рваные джинсы, кожаная косуха, розовые волосы до плеч, рюкзак, бананы в ушах. Спустив на нос темные очки, разглядывает меня с головы до ног и добавляет:
— Эт ты, что ль, жених моей сестры?
Глава 20. Стефа
Моя мама спец по повышению уровня раздраженности. Порой мне кажется, она оканчивала школу особого назначения, где обучали десертной ложечкой мозги перемешивать.
— Что он в тебе только нашел? — бурчит она, надевая мясо на шампуры.
— Да я же намеренно залетела. Ты не знала? — огрызаюсь я.
Обшаривает меня сердитым взглядом и берет следующий шампур.
— Иди уже, а то он сейчас дров на целый сезон нарубит.
Кое-как запахнув на своем животе халат, я беру полотенца и банку с квасом и выхожу из дома. Демьян с топором через плечо уже знакомится с моей любимой младшей сестренкой. Та по традиции встречает его, как у нас принято — чтоб надолго не задерживался. В недоверии к людям мы с ней похожи. Только у нее яйца попрочнее. Ее никакой Виталик не предаст.
— Привет, Вась, — бросаю ей, проходя мимо.
Она лопает пузырь из жвачки и делает мне замечание:
— Это мои сланцы!
— Не хнычь, до дыр не затопчу.
— Угум, с твоим-то весом, — она косится на мой живот.
Демьян запускает топорище в бревно, и мы замолкаем.
— Вы такие милашки, — улыбается, набирая охапку дров. — Одна чудесатее другой.