Киссер отписался ещё утром коротким: «Заеду в 17:00». Ну, и ладно! И почему было все так волнительно? Только было не понятно, какая из встреч заставляла трепетать больше. И все же ЕГО «Вау!», когда я вышла из подъезда, было сродни самой высокой оценки жюри на очередном конкурсе дизайнеров. Да, я все ещё могу производить впечатление на собственного мужа.
Никогда Мэлса не считала красивым. Более того, эту черту в нем не замечали и мои родные, но было что-то в нем такое. Походил он больше на МУЖИКА, особенно, когда опускал бороду. Сейчас же на его лице была лёгкая щетина, которая добавляла ему брутальности и делала чертовски сексуальным. Обычно после своей «вахты» он возвращался похожим на неандертальца, к тому же отвыкшего от женского внимания…И почему я вспомнила об этом сейчас?
— Сморожу чушь, но я думал, что с годами женщины становятся менее привлекательными, — и опять высшая похвала.
— Комплименты тебе никогда не давались, Мэлс.
Я с интересом оглядывала его могучую фигуру, которая с годами, кстати, тоже только стала краше: шире, подтянутее и мужественнее.
Первый этап сборища проходил непосредственно в школе, где мы толпой должны были навестить наших учителей. Эту часть мероприятия я решила пропустить. В число активисток в этот раз я не входила. Я и так недавно с ними виделась, когда Варьку отправляли в первый класс. Женька решила, что наша гимназия будет лучше, чем школа, которая находилась ближе к их дому или любая частная, где за обучение нужно было платить бешенные деньги.
— Для ребенка мы найдем средства, но я хочу, чтобы у неё было детство, а не сплошная зубрежка, — заявила сестрёнка. И я была с ей полностью согласна.
Поэтому, отправив деньжат на подарки, я ограничила общение со своими педагогами. И мы с Киссером направились прямо в ресторан, куда стекались уже все остальные.
Для правдоподобности, потому что знала, что наше появление не останется незамеченным, я поправила на нем галстук и поцеловала в щеку.
— Помада? — напрягся он.
— Матовая, не оставляет следов, — пояснила. И под руку мы вошли в большой зал.
— Теперь понятно, зачем я тебе понадобился, — почти прорычал он, оглядывая присутствующих. Видимо, заметил Сычева. Кажется, придется объясняться.
Весь вечер я держалась ближе к Женьке с Денисом, которые почему-то общались больше с Мэлсом, чем со мной. Этот человек мог расположить к себе, как выяснилось.
Зато Васильева не упустила возможности позлорадствовать:
— А я думала, что ты разведена.
— Как видишь. Скоро будем отмечать седьмую годовщину.
— Я подписана на твой Инстаграм, и почему-то не замечала совместны ваших фото, — Васильева уже, кажется, перебрала, раз начала лезть не в свои дела. А вот я еще не в кондиции.
— Я просто не публичный человек, — заявил Мэлс.
— А кем ты работаешь? — не унималась одноклассница.
— Инженер-технолог в нефтеперерабатывающей и добывающей компании. Названиями разбрасываться не буду.
— Нефтянник?! Нихрена себе! — присвистнул её муженек.
— А нефтяники только по Куршавелям ездят или есть вероятность, что вы завтра с нами рванете на природу? — вступил в разговор Петя.
— Какая природа, Сычёв? — выдохнула я устало.
— Загородный клуб в трёхстах километрах. Я забронировал домики.
— Мэлсу возвращаться, да и мне нужно переделать много работы перед отпуском, — заявила, понимая, что нужно отбиваться от назойливого Сычева.
— Ты меня вечно не слушаешь, радость моя, — Киссер приобнял меня, заглядывая прямо в глаза. — Я же ещё вчера поменял билет на тринадцатое. Я Соне пообещал быть на выписке.
И когда это? И вообще, чего это Киссер такой любезный? То весь вечер от меня чуть ли не бегал, а тут залепетал, аки агнец Божий! Нимба ещё не хватало.
— Ну, вот и решили! Значит, одну комнату оставляем за вами, — совсем не обрадовался Петя, совсем не обрадовался Мэлс и совсем не обрадовалась я.
За этот вялотекущий скучный вечер я успела перетанцевать со всеми, кому я когда-то нравилась в школе. Мэлс не возражал, как говориться. И все же, когда Петя после разговора попытался меня пригласить, муж мой заявил.
— Извини, приятель, но мы скоро домой, а я еще не разк не потанцевал со своей любимой супругой, — а ведь человек, в принципе, вообще не танцевал. Не было у него ни пластики, ни музыкального такта, и все же повел, обхватив мою талию одной рукой, а другой обнял мою ладонь.