— Можешь в стену постучать, чтобы потише были, — заявил он, подымаясь и являя миру в моем лице свою прекрасную задницу, — а я пока побегаю. Думаю, пятнадцати минут им хватит.
— Ты о Паше такого плохого мнения? — усмехнулась я.
— Почему? Очень даже неплохого. С его пивным брюшком это будет рекордом.
— Оно у тебя когда-то тоже было, — хотелось ещё съязвить по поводу появившегося пресса, но что-то перехотелось вспоминать про него, когда столь страстные звуки заполняют твое утро.
— Оно было не пивным, а скорее защитным от сурового климата. Организм согревал себя, как мог, — с этими словами он натянул на себя шорты и футболку, запрыгнул в кроссовки. — Хорошо оставаться, женушка.
И как бы я не старалась закрыть уши, как бы не пыталась думать о чем-то другом, мысли все время сводились у одному. Кажется, у у кого-то давно не было близости с мужчиной. Это надо же так запустить свое тело, Александра Михайловна. Не порядок.
И действительно, звуки прекратились внезапно, так же, как и начались. И даже кульминация не была столь бурной, как сопутствующее ей соитие. Вот тогда я, наконец, смогла успокоиться и ещё немного подремать, пока Киссер совершал пробежку. И давно он записался в зожники? Соня с Васей одобрили бы.
Собирались после уже в темпе, так как Васильева приказала свисать всех к завтраку на открытом воздухе. День сегодня был солнечным и даже жарким, поэтому я втиснула себя в купальник в надежде, что позагораю, одела короткие шорты и мужскую рубашку, которую покупала себе сама, потому что мне нравилось, как такие вещи на мне сидят. И, наверное, где-то в глубине души мне просто хотелось показать, что у меня есть мужчина и я просто таскаю его вещь.
— Что за убожество? — оглядел меня Киссер с ног до головы.
— Если ты обо мне, то рискуешь остаться с разбитым носом.
— О рубашке, Сашенька. Безвкусный цвет. Я бы, например, никогда такую не надел.
— Но ее надела я.
— Но ведь все подумают, что она моя. И мне будет стыдно.
— И что ты предлагаешь? — я стянула с себя вещь, оставшись почти без одежды. Взгляд Киссера тут же остекленел и он словно заворожённый смотрел на открывающийся перед ним вид. Не долго, правда, но мне хватило этой минуты, чтобы напридумывать себе всякого в голове.
Потом он кинулся к своему чемодану, и швырнул в меня чем-то, выуженного из него же. Этим самым чем-то оказалась рубашка нежно-голубого оттенка, которая была на размер больше моей персиковой.
— Я тебя подожду на улице. И шорты я бы посоветовал подлиннее.
— Сейчас вообще сниму, если будешь умничать.
К обеду к нам подползли ещё одноклассники, и теперь у нас тут была целая банда, которую вряд ли удастся контролировать, если они решат разгромить отель.
А знали ли вы, что после нашего ухода из ресторана, ему было нанесено ущерба, как минимум, на тысяч двадцать? Вот а я узнала в это утро, когда мужчины весело обсуждали драку и разбитый нос Степени Потозова. И вот теперь я опасалась, что это может произойти и здесь. Но пока все шло тихо и мирно. Тихие попойки — смешно. Кто-то даже полез купаться в озеро, когда вода в нем все ещё оставалась ледяной. Только я была одной из тех, кто в него нырял, когда после парилки прыгнула следом за Мэлсом. Просто так я бы этого не сделала. Но это было получасом позже, а пока:
— Ты проигнорировала мои сообщения, — утверждение прозвучало из уст Сычева, когда он улучил момент остаться со мной наедине.
Я лежала на пирсе, подставив кожу солнцу, чтобы немного подзагореть перед отпуском. Это же так приятно!
— А! Это ты писал? — приподнялась на локтях и приспустила очки, чтобы темные линзы не мешали мне любоваться атлетичным телом моего одноклассника, который был одет только в шорты.
— Трудно было догадаться?
— А где ты свою девушку на это раз забыл?
— Она работает.
— Плохой мальчик. Ты должен свою женщину обеспечивать, чтобы ей не приходилось работать, когда ты отдыхаешь.
— Но ты ведь тоже работаешь, — присел он рядом, смотря на меня словно кот на сметану. Хотя с цветом моей кожи её не трудно было принять за кисломолочные изделие
— Разве любимое дело можно назвать работой?
— Но при этом из-за этого дела ты не живёшь с любимым мужем, — заметил он.
— Ой, Петруша, тут все очень просто. Нам так удобно. Вот представь, не виделся ты со своей красавицей неделю или две, потом вы встречаетесь и…как думаешь, что вас ждёт в этот вечер и последующие? Вот и я о том же.