🕮 Читать книгу «Выйти замуж — не напасть» онлайн

Я даже не вслушивалась, не вникала в слова свекрови. Её речи о том, что все родственники без исключения, собравшиеся на юбилее Альбины Моисеевны, заметили мой неожиданный уход, не казались мне достоверными. Пока я была в банкетном зале, ко мне даже никто не подошёл, кроме Антонины Михайловны. На меня, попросту, не обращали внимания. А как только я уехала, сразу заметили? Да и мне, признаться, было безразлично. Разве я виновата в своём уходе? Пусть предъявляет претензии своему сыну. Но Полина Григорьевна, конечно, ни за что не станет этого делать, ведь Славу виноватым ни в чём не считает. Это я не лояльная, непонимающая, неблагодарная. Одним словом – тварь. Слава ведь так меня назвал?

А, вообще, я задалась целью. В те часы, когда Слава отсутствовал дома, я была занята одной-единственной проблемой – вернуть свои документы. Я знала, где они, они преспокойно лежали в сейфе в кабинете мужа. Но Слава не любил, когда я заходила в эту комнату, даже для того, чтобы прибраться. Банально вытереть пыль и пропылесосить в его кабинете я могла только в выходной день, под его пристальным наблюдением. И я никогда в кабинет без него не заходила, надобности не видела. А теперь у меня появилась цель – уйти от мужа.

Нет, не так. Сбежать от него, без оглядки. Потому что вдруг поняла, что по своей воле он меня не отпустит. Мы были женаты два года, а я жила будто в прострации, будто до знакомства со Славой у меня не было жизни. Я стала зависима от него, беспомощна, безропотна в своих решениях. Он полностью убил мою уверенность в себе и самооценку. В последний год я слышала от него и от его матери только то, что я никчёмная, необразованная темнота из глубинки. И всё, на что гожусь, так это обслуживать и прислуживать им. И, если я буду относиться к этому со всей ответственностью и старательностью, возможно, когда-нибудь и заслужу их благодарность, когда-нибудь мои заслуги будут признаны. И я тёрла, стирала, готовила, наглаживала мужу рубашки и чистила ботинки. Каждый мой день был похож один на другой. В одних и тех же делах и заботах, в которых моего собственного «я» давно не стало.

С сейфом мне потягаться не удалось. Я несколько дней провела возле него, без всякой надежды набирая один код за другим, перебрав все возможные даты и комбинации, которые приходили мне в голову, и которые я смогла припомнить, но не подошла ни одна. В сердцах я даже поднялась с колен и пнула ненавистную коробку ногой. Ноге стало больно, а сейфу хоть бы что.

Чтобы как-то отвлечься, впервые за два года брака, я присела за стол мужа, осмотрелась, выдвинула все ящики стола один за другим. Кроме кучи бумаг, ничего интересного не нашла. Но меня душила злость, и я не могла заставить себя просто взять и выйти из кабинета. Хотя, понимала, что надеяться на то, что Слава где-то записал код от сейфа, глупо. Он подобных ошибок не совершает.

В одном из ящиков нашла папку с оплаченными квитанциями. Слава педантично и аккуратно хранил каждую, как оказалось, на уплату алиментов. Я лишь хмыкнула, осознав, какую малость он переводит на содержание единственного ребёнка. Малость от своих истинных доходов. Но я знала, что муж гордится своей правильностью и порядочностью, и считает, что его бывшей – без сомнения, неблагодарной – жене серьёзно повезло. Что он относится к своим обязанностям столь добросовестно. Я как-то слышала, как он обсуждал эту тему с матерью, и они в унисон возмущались чужой жадностью. А переводить на ребёнка по десять тысяч рублей в месяц, с его истинных доходов, это, на их взгляд, не жадность.

Улица Юбилейная, дом сорок пять, квартира сто двенадцать. Садкова Ирина Викторовна.

Повезло Ирине Викторовне. В том плане, что она сумела стать бывшей женой. Я безумно, безумно хотела уйти. Но чем больше хотела, тем больше изводила себя мыслью, что стану делать, оказавшись за порогом этого дома. При одной мысли об этом, у меня от ужаса холодело внутри и сохло во рту. Глупо, конечно, но меня раз за разом накрывала паника.

Когда Полина Григорьевна всё же увидела меня с пожелтевшими синяками на лице, лишь досадливо поджала губы, и поинтересовалась у меня:

– Что ты опять натворила?

В этом её вопросе сошлось всё: и намёк, и претензия, и разочарование. Я от свекрови отвернулась, якобы к плите, на которой варился суп, а в ответ на её вопрос, сказала без всяких эмоций:

– Неудачно упала.

– Нужно быть аккуратнее, Маша, – назидательно проговорила Полина Григорьевна. А мне хотелось, хотелось поинтересоваться у неё: каково это, воспитать сына, жена которого без конца неудачно падает?

После дня юбилея звонки с молчанием в трубке прекратились. Я ещё про себя злорадствовала, правда, не понимала до конца на кого, что, мол, Ангелина успокоилась. Даже интересно было, рассказал ли ей Слава о том, что я их видела? Возможно, рассказал, поэтому она и перестала звонить. Тишина стояла неделю, в течение которой я чувствовала себя зверушкой, запертой в клетке и переполненной отчаянием. С ума сходила в четырёх стенах, но никуда не могла выйти, синяк на лице сходил медленно и страшно, изо дня в день меняя окраску. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы показаться людям на глаза, даже соседям. Особенно, соседям. И я, провожая утром Славу на работу, запирала за ним дверь, и оставалась одна, дальше изводить себя хороводом отчаянных мыслей.

А потом вдруг опять звонок. Если честно, я была уверена, что это Полина Григорьевна. Она сейчас звонила по два раза в день, проверяла меня, наверное, Слава наказал присматривать и не давать мне спуска. И когда я взяла трубку домашнего телефона, была уверена, что услышу голос свекрови. Но вместо него в трубке было молчание. Привычное, знакомое, кто-то молчал, пока я раз за разом повторяла:

– Я вас слушаю, алло.

В трубке молчали, по всей видимости, получая от этого процесса какое-то извращённое удовольствие. А я понимала, что злюсь.

– Зачем ты мне звонишь? – спросила я, в конце концов. – Что ты хочешь? Тебя ведь Ангелина зовут?

Мне послышался в трубке какой-то звук, похожий на вздох, и я поняла, что трубку вот-вот положат, и я поспешила добавить:

– Тебе муж мой нужен? Забери, ради бога!

Из трубки понеслись лихорадочные гудки, и я тоже со злостью швырнула трубку на рычаг. Самое удивительное, что я прекрасно понимала чувства этой Ангелины по отношению к моему мужу. Я ещё могла вспомнить, когда сама была в него влюблена, с какой лёгкостью привязалась к Славе, каким замечательным и непререкаемым во всех отношениях человеком он мне казался. Конечно, я вряд ли бы стала себя вести подобным образом, названивать его жене, если бы он в то время ещё был женат, или охотиться на него и кидаться на шею, но чувства той девушки мне были вполне понятны. И её было жаль.

Ангелину было жаль, но себя мне было жаль, куда больше. Потому что я уже вляпалась по полной, а она ещё парит в своих мечтах и очаровании.

Вечером Слава с порога начал предъявлять мне претензии. Он вернулся в плохом расположении духа, был каким-то нервным и чем-то недовольным, и принялся мне выговаривать, как я посмела не взять трубку, когда его мама звонила. Полина Григорьевна, на самом деле, звонила, по крайней мере, домашний телефон звонил ещё трижды, но я к нему не подходила. А свекровь, как оказалось, переволновалась так сильно, что у неё поднялось давление. И она, конечно же, поспешила на это пожаловаться любимому сыночку.

– Мама – пожилой человек! – со злостью и негодованием выговаривал мне Слава. – А ты доводишь её своим бездушием!

Я накрывала на стол и кивала, соглашаясь со всем, что муж говорил. Довожу. Своим бездушием. И да, мне совсем не стыдно.

– Тебе трудно было с ней поговорить?

– Это же твоя мама, – напомнила я ему, – разговаривай с ней сам.

– Что?

Слава застыл посреди кухни, смотрел на меня в лёгком ступоре, смерил меня внимательным взглядом с головы до ног, будто не верил, что я посмела ему это сказать.

– Что ты сказала?