🕮 Читать книгу «Выйти замуж — не напасть» онлайн

Но, не смотря на вчерашнее благодушное настроение моего мужа, мнение по поводу моего платья на вечер торжества, он не изменил. И я, собрав волосы в причёску и сделав неброский макияж, долго стояла перед зеркалом, разглядывая себя в тусклом платье, с закрытым глухим воротником-стойкой. Рукава тоже были длинные, а подол платья прикрывал колени. Из всех украшений – бриллиантовые серьги-капельки в ушах. В остальном – естественная красота. Так сказал Слава. То есть, полная скука и мрачность. Я бы такое платье себе никогда не купила. Предыдущий наряд нравился мне куда больше. То платье было приятного серебристого цвета, на платье было приемлемого вида декольте, а на открытой шее предполагалось жемчужное колье. По крайней мере, я чувствовала себя светлой и лёгкой, а в этом платье у меня будто груз лишнего десятилетия на плечах. Воистину, будущая монашка.

– Как замечательно ты выглядишь. – Слава подошёл ко мне со спины и приобнял за талию. Поцеловал в щёку. Я едва удержала свою руку, чтобы торопливо не стереть след от его поцелуя со своей кожи. – Тебе ведь нравится платье?

– Наверное, да, – ответила я осторожно. Боялась, что, если попытаюсь откровенно соврать, Слава заметит.

– Может, наденешь другие туфли? – предложил он. – У этих слишком высокий каблук.

Ещё и чешки надеть? Ни за что.

– Без каблуков я намного ниже тебя, – нашлась я. – Мне некомфортно.

Слава стоял и смотрел вниз, на мои туфли. Мне захотелось его ударить. Если бы он решил настоять на смене обуви, я бы подобного уже не пережила. В туфлях на шпильке я ещё как-то могла чувствовать себя привлекательной женщиной. А то это тёмное платье, казалось, полностью скрывает мою фигуру. Будто я чехол от него на себя надела.

Наконец, он оторвал взгляд от моих туфель, взглянул на часы и сказал:

– Пора ехать.

Я мысленно выдохнула.

Конечно же, мы заехали за Полиной Григорьевной, свекровь выглядела воодушевлённой и деловой. Ах да, ещё нарядной. Снова накрутила крутых кудрей, ярко подвела глаза и надела наряд цвета фуксии. Нечто яркое и просторное, ей точно хотелось кое-что скрыть. Всю дорогу до ресторана она тараторила, разговаривала с сыном, сидя на пассажирском сидении впереди. А я сидела сзади, и молчала. Я так ждала этого вечера, этого праздника, мне казалось, что у меня появится возможность отвлечься. Людей посмотреть, себя показать. Я давно никуда не выходила, Слава уже несколько месяцев никуда меня с собой не брал, и я, преимущественно, сидела дома в одиночестве, а разговаривала лишь с Полиной Григорьевой. То ещё удовольствие. И вот мы едем на праздник, а я понимаю, что никакого настроения у меня нет. Одно то, что на мне наряд послушницы из себя выводит.

Бабушке Слава преподнёс огромный букет роз. Мы специально заехали в магазин и забрали заранее букет. Пятьдесят одна багровая роза.

– Бабуля, ты ж знаешь, как я, как вся моя семья, к тебе относимся. – Слава светился от счастья приветствуя и поздравляя бабушку, а мы с Полиной Григорьевной стояли за его спиной с милыми улыбками на лицах. – Мы все тебя очень любим, ты такой замечательный, добрый человек. Очень надеемся, что ты ещё очень и очень долго будешь здравствовать. Мы со своей стороны сделаем всё для твоего счастья и комфорта.

Альбина Моисеевна выслушала единственного внука без тени улыбки, приглядывалась к нему, к бывшей снохе, ко мне, тяжёлый букет даже брать не стала, Слава так и стоял с ним наперевес и, наверняка, начинал чувствовать себя глупо. А Альбина Моисеевна тем временем махнула рукой.

– Слышала, всё уже сегодня слышала, – проговорила она. И отметила, явно не похвалила: – Говоришь ты хорошо, Славик. Всегда мягко стелешь.

– Бабушка, ну зачем ты так? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Знаю, всё я знаю. – Альбина Моисеевна вздёрнула руку и ткнула костлявым пальцем в потолок. – Причем, про всех. – Затем обернулась через плечо, поискала кого-то глазами. Затем зычно позвала: – Федя, забери у него цветы. А то надорвётся наш большой начальник.

Если бы не этот её призыв, то, наверняка, всё пошло бы по другому сценарию. Краем глаза я видела, что свекровь как раз собиралась вступить в поздравительную речь сына, уже готовилась сделать шаг вперед, и разом, у неё и у Славы недовольно вытянулись лица при виде нелюбимого родственника.

Тот самый троюродный брат моего мужа, которого так не любили в нашей семье, выступил из-за спины Альбины Моисеевны, взявшись буквально ниоткуда на её зов, и я поняла, что совершенно его не помню. Встреться мы случайно, я бы его даже не узнала. Тем более сегодня Федор выглядел вполне презентабельно. Конечно, с английским костюмом и итальянским галстуком моего мужа ему не тягаться, но он и не пытался. У таких, как Фёдор, никаких различий между итальянским галстуком и обычным, не было совершенно. Он, наверное, недоумевал, для чего этот атрибут мужского гардероба, вообще, может понадобиться ему в жизни. Сам он был одет в ярко-синюю рубашку, которая как-то по-особенному ему шла, в обычные синие джинсы и твидовый пиджак. На его широких плечах он смотрелся очень привлекательно. К тому же, Фёдор был выше Славы на полголовы, шире в плечах, но при этом выглядел более расслабленным и спокойным. Он не был наделен природой Славиной аристократической красотой, правильными чертами лица, чистым голубым взглядом. Фёдор рядом с моим мужем выглядел… как бы правильнее выразиться? Мужиком. Если у Славы на лице было написано «воспитание, образование и сдержанность», то Фёдор поражал своей внушительностью и уверенностью в себе. Он был коротко стрижен, имел массивный подбородок, тёмный взгляд исподлобья, зато его улыбка казалась искренней и непредвзятой, и совершенно меняла его грубоватое лицо.

Я прекрасно понимала, почему Полина Григорьевна с сыном недолюбливали родственника. Он казался им абсолютно чуждым по характеру, воспитанию и жизненной направленности человеком. Наверное, Славе не о чем было с братом разговаривать, но в отличие от благовоспитанной, образованной семейки Фёдору не приходило в голову показывать свою незаинтересованность, а попросту презрительное отношение к людям, которые его никак не интересовали или не нравились. Поэтому, подойдя на зов бабушки, он улыбнулся тётке и троюродному брату в знак приветствия, кинул на меня любопытствующий взгляд, затем забрал, а точнее, буквально отобрал у Славы букет. Кстати, в больших руках Фёдора букет из пятидесяти одной розы не казался уже столь сокрушительно большим. Я стояла и смотрела на Фёдора, его вид меня почему-то удивлял. Наверное, тем, что они со Славой были так сильно не похожи. Хотя, чему удивляться? Не такие уж близкие родственники.

– А ты какая-то бледная, – сказала Альбина Моисеевна. Я даже не сразу поняла, что она обращается ко мне. Я поспешила отвести взгляд от Фёдора, а Альбине Моисеевне улыбнулась. – И худая. Полина, вы чего, девку недокармливаете?

Я заметила, как Фёдор широко ухмыльнулся, стоял и разглядывал меня. Без всякого стеснения, с улыбкой, но, надо сказать, без неприятного намёка во взгляде. Затем словно опомнился, протянул руку Славе для рукопожатия. Басовито проговорил:

– Здорово, брат. Давно не виделись.

Я украдкой наблюдала за мужем. По его лицу пробежала тень недовольства, но при бабушке он не осмелился возражать, пожал протянутую ему руку. А Фёдор тем временем кивнул Полине Григорьевне и многозначительно добавил:

– Тётушка.

Тётушка возмущённо фыркнула в ответ на такое обращение, затем всё же потянулась к свекрови. Поцеловала ту в щёку.

– Поздравляю с юбилеем, – жеманно проговорила моя свекровь. – Мы так за вас рады, так рады…

– Чему рады? Что я дожила?

У Альбины Моисеевны был довольно своеобразный юмор. Грубоватый, даже мужицкий. Может, поэтому они с Фёдором легко находили общий язык? Судя по всему, внучатый племянник бабкиного характера не опасался и перед ней не пасовал, как Слава, в глаза той не заглядывал. А, может быть, потому, что ничего от той не ждал, в плане наследства и других материальных благ в будущем, вот и не лебезил перед ней. А Альбине Моисеевне это и нравилось.

В общем, ожидания Калининых от начала торжественного вечера было всерьёз подпорчены. Когда мы вошли в зал, большинство приглашённых гостей уже прибыли, расселись по своим местам. Люди улыбались и приветствовали друг друга, к Альбине Моисеевне то и дело подходили и поздравляли, а та благоволила подать в ответ пухлую руку с ревматоидными шишками на пальцах, унизанных золотыми перстнями. Неспешно шла, точнее, плыла, как баржа по банкетному залу, наслаждаясь льющимся со всех сторон уважением к её примечательной персоне. По обе руки от неё шли красавцы-внуки, на пару шагов отставали Полина Григорьевна и я. Не знаю, почему, но я понимала, что наслаждаюсь ситуацией. Недовольством и неудобством мужа и его мамы. А на них двоих было страшно смотреть, нервные и дёрганные вдруг стали. А всё потому, что всё происходило совсем не по их сценарию, их опередили, и вся благодарность и елей вредной бабки достался не им. С одной стороны, я понимала обиду Полины Григорьевны. В конце концов, она больше месяца занималась подготовкой и организацией этого вечера, но с другой выражение лица свекрови в данный момент было просто неприлично недовольным. Она шла и бубнила под нос свои претензии и обиды.