🕮 Читать книгу «Выйти замуж — не напасть» онлайн

Не должна пить больше одного бокала шампанского за вечер.

– Моя жена плохо переносит алкоголь, – улыбаясь, каждый раз говорил Слава, и напоказ трепетно сжимал мою руку.

Не должна сближаться с жёнами и подругами его коллег и знакомых.

– Чему они могут тебя научить? – удивлялся муж, пренебрежительно фыркая. – Либо клуши, либо проститутки.

Не должна иметь в кошельке ни одного лишнего рубля.

– Для чего тебе деньги? Всё, что тебе нужно, у тебя есть. Всё остальное – мои заботы.

Порой я задумывалась о том, чтобы сбежать. Эти мысли посещали меня, и как-то по-особенному щекотали мои нервы. Я сидела часами в тишине и размышляла о побеге. Как мне будет хорошо одной, как я буду счастлива, никогда больше не увидев мужа и свекровь. Что я буду делать со своей свободой. Куда поеду, куда убегу… Вот именно после этого мои вольные мысли давали сбой, и я замирала, скованная тревогой. А куда я пойду, и куда побегу?

У меня нет денег, Слава об этом позаботился. Даже на то, чтобы прокормиться в первый день-два. Ладно, это всё ерунда. Еду можно взять из холодильника, я даже мысленно не называла квартиру мужа домом. А всё остальное? У меня не осталось знакомых, я не могу никому позвонить из прошлой жизни, попросить помощи. Ехать мне тоже некуда. Маминой квартиры у меня больше нет, как и хороших родственников и друзей даже в моём городе. По крайней мере, таких, которые, без раздумий, приютят, а при необходимости, заступятся за меня перед мужем, не отдадут обратно в его руки, спрячут. Ведь у меня даже паспорта нет. Он с давнего времени хранится в сейфе, в кабинете мужа. И я его не видела с тех пор, как получила, с новой фамилией. Слава искренне недоумевал, для чего он мне. Лежит в сейфе и лежит. То есть, у меня ни документов, ни прописки не будет, ни денег, ни знакомых. Куда идти? На улицу? Порой казалось, что лучше на улицу. На вокзал, в парк, куда угодно. Но вместо этого я, как затравленная собачонка, вскакивала при первых звуках поворачивающегося в замке ключа, и замирала в дверях гостиной, где Слава привык меня видеть.

– Любимая, я дома, – говорил он каждый день. И тут же интересовался с якобы лукавой улыбкой: – Ты хорошо себя вела?

Я натянуто улыбалась ему в ответ. Ничего не отвечала, ведь ответ ему был не нужен, он сам решит чуть позже – хорошо я себя вела или нет.

Но куда хуже выходов в свет, походов в гости, были встречи с родственниками и друзьями семьи Полины Григорьевны. Слава был не слишком щепетилен в отношении семьи, как называла этих людей его мама, скорее, принимал как неизбежное зло. Был уверен в своём превосходстве, считал себя эталоном, самым успешным представителем семейства из всей многочисленной родни, большинство членов которой они с мамой считали плебеями, а общались лишь с избранными. Только из-за этого мне не хотелось общаться ни с кем из них. Но меня опять же демонстрировали, как племенную лошадь. Какая у замечательного Славы образцовая жена. Всё по стандартам. Но Полина Григорьевна крайне любила такие семейные встречи, всегда готовилась, и нас со Славой к этим сборищам подтягивала. Собирались все у Полины Григорьевны дома, за накрытым столом, ели, пили и щебетали. Хотя, мне их щебетание больше напоминало шакальи ухмылки. Потому все разговоры велись о тех людях и тех родственниках, которых в эту компанию не принимали. Попросту сплетничали, обсуждали и осуждали. Как остальные неправильно живут, все неудачи и промахи, и якобы сетовали на чужую недалёкость.

– Даже странно, что у нас общие корни, – любила злорадно поговаривать Полина Григорьевна, например, о двоюродной сестре своего мужа. Та считалась едва ли не изгоем в родне, женщиной с не сложившейся судьбой, наделавшей по молодости непростительных ошибок и за это, собственно, поплатившейся. Золовку Полины Григорьевны, Антонину, обсуждать любили. Её и её единственного сына, который приходился моему мужу троюродным братом. Слава не считал это за родство, хотя, мне кажется, лукавил. Потому что новости о жизни брата его всегда интересовали. Особенно он любил их выслушать, а затем снисходительно усмехнуться. Считал того не то чтобы неудачником, а человеком по статусу куда ниже, чем он сам. В конце концов, выносился тот же приговор: плебеи. Как могут, так и выживают. Общаться с такими как бы не о чем, встречаться и приглашать в дом тем более. Я всё это выслушивала молча, вообще, старалась на семейных обедах никак себя не проявлять. Моё дело было следить за тем, чтобы стол был накрыт, а гости сыты и довольны. Таким образом Калинины показывали насколько хозяйственную жену Слава себе приобрёл, выбирал с толком.

Лично я с Антониной и её сыном знакома не была. Помню, что встречалась с Фёдором, так звали брата мужа, на нашей свадьбе, но мельком. Он приезжал, чтобы поздравить, кажется, подарил подарок, но это не отложилось в моей памяти, я была занята другими мыслями и заботами в тот день. Кажется, в банкетную зону его не пригласили, и больше я его не видела, даже не помню точно, как он выглядит. И уверена, что и не встретилась бы с ним никогда, Славе бы не пришло в голову пригласить Фёдора на торжество, если бы не одно «но». Был ещё один человек в их семье, который правил балом, и делал это куда удачнее, чем Слава. Которому не нужно было изображать из себя успешного и важного человека, способного на подобное. Она и так была способна. Это была свекровь моей свекрови, родная бабушка моего мужа. Альбина Моисеевна. Это не женщина, это тореадор в юбке. Признаться, я таких, как она, никогда не встречала. Альбине Моисеевне совсем скоро исполнялось восемьдесят лет, по этому поводу готовились закатить настоящий банкет, чего бабушка, конечно же, заслуживала. Женщиной она была волевой, властной и довольно резкой в общении. Мало кого принимала, мало кого любила, в том числе и Полину Григорьевну. Та была лишь снохой, и без конца об этом из уст любимой свекрови слышала. Отца Славы, мужа Полины Григорьевны, давно не было в живых, как и другого сына Альбины Моисеевны, как, впрочем, и трёх её мужей. Зато у дерзкой бабушки было много денег и недвижимость, в том числе, в Москве, а, точнее, три квартиры, доставшиеся ей от мужей, две в Нижнем Новгороде, а одна в столице, прямо на Остоженке. Квадратные метры там стоили баснословных денег, и, естественно, никому из родственников не хотелось стать при Альбине Моисеевне изгоем. Все старались быть радушными и милыми, выслушивали все её отповеди и колкости, попросту терпели. В надежде, что наследственная доля не обойдёт их стороной. И Слава тоже терпел. Даже когда любимая бабушка принималась его критиковать. Она, возможно, в силу своего неуживчивого и вздорного характера, никакой необъяснимой пылкой любовью к внуку не пылала. Хотя, он был единственным родным внуком, но Альбина Моисеевна, наравне со Славой, принимала в своём доме и интересовалась судьбой Фёдора, видимо, благоволила к нему, чем ужасно злила Славу. Ведь Фёдор был лишь двоюродным внуком, отпрыском её племянницы, внуком давно умершего брата. Поэтому единственное место, где троюродные братья пересекались и вынуждены были общаться – это дом бабушки. Но происходило это не часто. На моей памяти, за два года нашего брака, это случилось лишь однажды, и то я при этой встрече не присутствовала. Но помню, что Слава вернулся домой раздражённым и, кажется, даже рычал. Младшего братца он не терпел. Даже имя его – Фёдор, вызывало у него и у его матери презрительное «фи».

– Совершенно не понимаю, зачем старуха его привечает, – удивлялась Полина Григорьевна, как-то принявшись со мной откровенничать. По всей видимости, ей стало скучно, я занималась тем, что протирала пыль на её антикварной горке, и свекровь решила порассуждать о проблемах, которые её волновали. За день до этого Слава навещал бабушку и, по всей видимости, выслушал что-то о жизни троюродного брата, а то и встретился с ним лично. Разозлился и поделился своим возмущением с матерью. Та, конечно, любимого сына поддержала. – Совершенно невозможный мальчишка рос. Как трава на улице. – Полина Григорьевна барабанила пальцами, унизанными тяжёлыми перстнями, по полированной поверхности стола. – Хотя, чего ждать с такими генами? – задала она риторический вопрос и перевела задумчивый взгляд на меня. Видимо, прикидывала, что там у меня с генами. Подозрения её не радовали. – Всегда говорю, что с кем поведёшься, того и наберёшься. Нужно делать в своей жизни правильный выбор. Понимаешь, Маша? Правильный.

Я молча делала своё дело, а Полина Григорьевна продолжала вздыхать и рассуждать.

– Тонька, конечно, тоже из обычной семьи, но всё же была надежда. Можно было выйти замуж правильно, у неё для этого были все шансы, недурна собой она была в молодости. А она сглупила. Выскочила замуж за того солдатика. – Полина Григорьевна усмехнулась. – Господи, хоть бы кого посолиднее выбрала, а то голь перекатную. Белорусского происхождения. Ты знаешь, какую фамилию она по мужу взяла? Кутеко. Я даже не знаю, что это! И сына назвали Федей. Вот так их жизнь и пошла. После армии он приехал к её родителям на всё готовое, на завод устроился, сына родили, а потом он взял и сбежал. Нет, Маш, это мыслимо? Это как нужно мужика-простака допечь, чтобы он от тебя дёру дал? – Полина Григорьевна вроде и пыталась выдать свой тон за переживающий, но судя по торжествующим ноткам, злорадствовала. – Вот и осталась Тонька с дитём на руках, да в родительской квартире. Всё, кому нужна с прицепом? Так она даже эту жуткую фамилию оставила, представляешь? Так и живёт Тонькой Кутеко. Ни замуж не вышла, ничего не добилась. И сынок у неё такой же вырос. Его в семнадцать уже чуть не посадили. Подрался с кем-то. Балбес. Да и до сих пор всё какие-то авантюры крутит. Знаешь, чем он занимается? – поинтересовалась она, понизив голос до страшного шёпота.

Я лишь головой качнула. Честно, мне было не интересно. В тот день у меня жутко болело горло, а на шее красовался высокий воротник кофты. Слава вернулся злым вчера.

– Говорят, квартиры у стариков и алкоголиков отнимает. – Свекровь вдруг перекрестилась. – Одним словом – нехристь. А то и убийца. Как думаешь, посадят его? Таких же ловят и сажают надолго. Я по телевизору видела. В криминальных новостях.

Я лишь плечами пожала. Мне до этого никакого дела не было. Куда интереснее мне было узнать про бывшую семью мужа. В конце концов, какой-то там Фёдор, брат он Славе или не брат, седьмая вода на киселе, как говорится, особо нам родственником не приходился. А вот наличие у Славы бывшей жены, а тем более, родного сына, меня сильно интересовало. Муж отказывался со мной обсуждать эту тему, неизменно говорил, что это не моё дело, а я мучилась догадками. Кое-что узнать помог случай. На Рождество все собрались в гостях у Альбины Моисеевны, примечательно то, что перед родной бабкой Слава не решался хвастаться тем, какая послушная и хозяйственная у него жена, и в её доме я, как и все остальные гости, сидела на диване, пила чай с тортом и слушала чужие разговоры. Мне в них влезать особого смысла не было, я никаких семейных тайн и тем не знала, поэтому в беседах не участвовала. Так сказать, отдыхала. Порой чувствовала на себе внимательный взгляд бабушки мужа, она присматривалась ко мне, но никогда ничего не говорила. Я так поняла, что особого интереса я у неё не вызывала. В начале нашей семейной жизни, когда Слава впервые привёз меня в дом бабушки, потому что та наотрез отказалась присутствовать на самом торжестве, сославшись на то, что её интерес к свадьбам, в силу возраста, давным-давно иссяк, Альбина Моисеевна со мной побеседовала. Ну как, побеседовала? Задавала мне вопросы, по мне, так совершенно нейтральные, разглядывала меня и едва заметно посмеивалась. А чуть позже, возвращаясь в комнату из кухни, с подносом в руках, я услышала, как она нарочито небрежно поинтересовалась у внука:

– Что, молодого тела захотелось? Или очередная дурочка понадобилась?

Слава бабушке что-то ответил, точнее, буркнул, я не разобрала, а мне, если честно, стало очень неприятно от подслушанных ненароком замечаний. И с тех пор я с бабушкой мужа старалась с глазу на глаз не оставаться. Да и она к этому не стремилась совершенно. Мы встречались раз или два в год, по большим праздникам, я сидела в сторонке по обыкновению и молча пила чай. Перед визитом в дом Альбины Моисеевны Слава всегда нервничал и по привычке выдавал мне целый список указаний. Ни с кем не говорить, ничего не рассказывать, поменьше лезть в чужие разговоры. А я и не собиралась. Его родственники, которых он сам не слишком уважал и не зависел от их мнения, меня тоже мало интересовали. Помочь никто из них мне бы не взялся, против Славы бы не пошёл, а, возможно, и не поверил бы моим рассказам. Да и какой помощи я должна была ждать от этих людей? Что меня спасут, приютят, исправят мою жизнь, которую я сама, по глупости, испортила? На семейных встречах Слава всегда чувствовал себя королём, лишь бабушка время от времени сбивала с него спесь каким-нибудь дерзким замечанием. А в остальном, равных себе Слава в семье не видел.

И вот в Рождество, также отсиживаясь в сторонке от родственников мужа, вполуха слушая их разговоры о семейных делах, я как-то неожиданно осталась наедине с Альбиной Моисеевной. Совершенно не понимаю, как такое получилось, но все разбежались, возможно, всего на пару минут оставив нас наедине, совершенно неосознанно, а я вновь поймала на себе внимательный взгляд бабушки мужа. Она смотрела на меня очень пристально, даже прищурилась, вроде как оценивала, а затем спросила меня:

– Ну, и как тебе замужем?

Я в первый момент растерялась, только тогда осознала, что мы в комнате вдвоём, и вопрос задан именно мне. К тому моменту мы со Славой были женаты уже больше года, и все прелести нашего брака давно стали для меня очевидны. Поэтому пришлось всерьёз подумать над ответом. Я даже присмотрелась к Альбине Моисеевне, на секунду представив, что будет, если я возьму и попрошу у неё помощи. Но бабка смотрела на меня настолько свысока, что я не решилась. Вместо этого привычно улыбнулась.

– Всё хорошо, спасибо.

– Так уж и хорошо? – недоверчиво хмыкнула она в ответ. – Ну-ну. – И тут же подивилась: – Что вы за дуры все такие? На стать да кошелёк ведётесь. Наверное, за это и получаете. Что ж, так вам и надо.

Я крепко держала в руках чашку с остывающим чаем.

– Много дур было, Альбина Моисеевна?

Мой вопрос её, кажется, развеселил. Она даже кудахтнула совершенно по-стариковски.

– Да немало. Ирка, предшественница твоя, тоже не большого ума оказалась. Но ведь сколько лет прожили? Пять, шесть? Точно я не скажу. Полина помнить должна. Дитё родили, шкодливый такой мальчишка. И что, много она от этого брака получила? Еле ноги унесла, а ведь я её предупреждала. Да ещё за алименты сколько судилась. Ты так же хочешь?