Может, мысль об одиночестве раздражает меня больше, чем отсутствие роскошной жизни.
Я могу представить себя через десять лет, веселящимся, дерущимся и пьющим. Или, может, меня не будет в живых через десять лет, потому что меня убьют в одном из боев.
Или из-за того, что я утопил свою печень в алкоголе.
Мой телефон вибрирует.
Я оставляю сигарету во рту, доставая мобильник.
Паразит в моей груди немедленно набирает скорость. Как будто я нахожусь в мрачном мире, а потом врывается она в виде искры.
Искра, которую я медленно убивал — одновременно убивая и себя.
Это сообщение.
Кимберли: Хотела бы я, чтобы ты никогда не был моим другом. Хотела бы я, чтобы ты никогда не говорил мне, что будешь рядом со мной. Хотела бы я, чтобы ты не знал так много обо мне и все равно предпочел не быть со мной. Хотела бы я, чтобы никогда не было ни меня, ни тебя, ни нас.
Мои губы приоткрываются, а сигарета почти падает на землю, пока я читаю и перечитываю текст.
Нет.
Нет, она этого не сделала.
Я набираю ее. Она не поднимает трубку. Я пинаю машину и не останавливаюсь, чтобы подумать о боли, пока печатаю.
Ксандер: Возьми, блядь, трубку, Кимберли.
Ответа не следует.
Ксандер: Я не жалею, что встретил тебя. Я никогда не жалел.
По-прежнему без ответа.
Черт!
Я выбрасываю сигарету и прыгаю в свою машину, возвращаясь домой на скорости, на которой раньше никогда не ездил.
Я прибываю ровно через пять минут. Все время я продолжаю звонить ей.
Потом я звоню Киру, и он говорит, что проведет ночь со своим другом.
Это заставляет меня ударить по рулю, как только я вешаю трубку. Он был ее равновесием и тем, на кого она смотрела, когда ее поглощали эти разрушительные мысли.
Теперь, когда его нет рядом, ее ничто не останавливает.
Не смей, Грин. Не смей, блядь, так поступать.
Я сворачиваю на подъездную дорожку к дому Рид и выбегаю, не потрудившись закрыть дверцу Порше.
Я не притворяюсь невежественным, когда набираю код их дома. Я видел, как она вводила его тысячу раз. Кроме того, Кир часто забывает код, и мне приходится ему помогать.
Никто не приветствует меня, когда я захожу внутрь. Эта сука Джанин, должно быть, у себя в студии, а Мари, наверное, крепко спит.
Я вновь набираю код, отключая сигнализацию, затем поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Что-то такое у меня в груди с тех пор, как я прочитал ее сообщение. Что-то нездоровое, темное и такое чертовски неправильное.
Не смей.