По-настоящему?
Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, он хватает меня за лодыжки и перекидывает их через свои широкие плечи, затем ныряет внутрь.
— Привет, грех.
Первое прикосновение его языка к моим складкам похоже на прямое орудие пытки, хорошее, умопомрачительное.
Он повторяет, словно пробует меня на вкус, смакует, запечатлевает в памяти.
Я корчусь на матрасе, руки вцепляются в простыню в смертельной хватке.
— Ты убьешь меня, Грин, и я готов к смерти.
Грохот его голоса в моей самой интимной части заставляет бредить.
Он вводит свой язык внутрь, и я уношусь прочь. Странное ощущение пронизывает меня с пугающей силой. Моя спина выгибается над кроватью от силы стимуляции, и я просто падаю.
Я кончаю так легко, так изящно и без всяких ограничений. Хотя я и раньше доводила себя до оргазма, ни один из них не был таким сильным или разрушительным.
Не думаю, что когда-нибудь буду чувствовать себя так же после этого. Как будто Ксандер проник внутрь меня и щелкнул по кнопке, и теперь пути назад нет.
Теперь, каждый раз, думая о сексе, я буду думать о том, как он боготворил мои шрамы, как целовал мои несовершенства и называл их прекрасными, и как приказал мне раздвинуть ноги, просто чтобы он мог поклоняться мне совершенно по-иному.
Это вызывает слезы на глазах. Мысль о том, что я буду думать о них, пока его здесь нет, превращает меня в эмоциональный беспорядок.
Я в таком беспорядке. Сейчас не время плакать.
— Эй.
Он поднимается, ползя, и делая то, что я никогда не думала, что Ксандер когда-нибудь сделает снова.
Он обнимает меня, его рука лежит на моей пояснице, в то время как наши тела сливаются воедино.
Его большой палец проводит по моей коже, вытирая слезы.
— Ты не должна плакать.
— И ты не должен быть лучше, чем фантазия.
— Так и есть, да? — он показывает мне свои ямочки на щеках.
— Не будь таким высокомерным.
— Высокомерие мое второе имя, Грин. Ты забыла?
— Как я могла?
Я возвращаю ему улыбку, все еще не в силах поверить в то, что он вновь называет меня Грин. Что он обнимает меня, вытирает мои слезы.
Если это сон, пожалуйста, закончись сейчас. Не мучай больше.
В ответ на мою молитву Ксандер трется своим носом о мой, совсем, как в детстве.
— Может, мне следует сгореть.
— Сгореть?
— Да. — его глаза закрываются. — Потому что ты стоишь того, чтобы за тебя сгорели.