— Шестьдесят три.
— Шестьдесят три? — ее вопрос, хотя и прозвучал тихо, не мог быть более жестоким в моей голове. — Ты все еще на диете?
— Конечно, мама.
— Если бы ты сидела на диете, ты бы уже похудела еще на три килограмма. — она указывает на меня пальцем. — Подойти ко мне.
— Но Кир...
— Пойди. Ко. Мне.
Я превращаюсь в маленькую девочку, которая потеряла свою бабушку и весь день плакала на ее могиле, умоляя вернуться, не оставлять с этой матерью, потому что я ненавидела ее, потому что я не хотела жить с ней.
Как только я оказываюсь в пределах досягаемости, мама показывает на весы, которые она держит возле обеденного стола. Она расставила их по всему дому. Папа говорил ей избавиться от них, и он активно выбрасывает их, когда приезжает домой, но мы ничего не можем сделать, когда его нет.
— Вставай.
— Мама...
— Не заставляй меня повторяться, Кимберли.
Ее голос похож на брань учителя, язвительный и предназначенный для подчинения.
Туман окружает меня, сгущаясь и увеличиваясь, когда я встаю на весы. Сердца людей гремят, в ожидании результатов экзамена. Мое же почти выбивается из колеи, когда электронные цифры моего веса фильтруются передо мной. То, что определяет меня как личность в глазах мамы, это цифры и ничего больше.
Шестьдесят четыре килограмма.
Я почти перестаю дышать. Черт, что я сделала не так? Я ничего не ела, или, по крайней мере, ничего такого, что не могло бы спровоцировать набор веса. Это была та диетическая кола?
— Разве ты не говорила, что весишь шестьдесят три?
— Весы сегодня утром показывали иную цифру.
Я медленно спускаюсь, будто исчезновение этих цифр спасет меня от хлесткого языка матери.
— Я ожидаю, что к концу недели ты будешь весить шестьдесят, а к концу следующей — пятьдесят семь.
— Но...
— Никаких «но», Кимберли. — она постукивает каблуками по полу. — Я была терпелива с тобой, но ты не следишь за своим весом. Ты невысокого роста, и не можешь позволить себе лишние килограммы. Я жду результатов, иначе Кир отправится в школу-интернат.
— Н-нет, мам. Ты обещала!
Как будто кто-то взял мое сердце и пронзил его острыми ножами.
Тот факт, что она может и хочет отослать Кириана, чтобы у нее было больше места для ее творчества, как только я поступлю в колледж, всегда вызывает у меня кошмары.
Я не позволю ей разрушить его детство, как она разрушила мое.
— Только если ты сдержишь свое обещание. — она поправляет волосы, поднимаясь по лестнице.
— Я сдержу. — мой голос дрожит. — Я сдержу, мама.
Она даже не оглядывается. Я перестала ожидать, что моя мама оглянется на меня, узнает меня, увидит меня.
Я знаю, что мне уже пора перестать просить ее внимания, но маленькая девочка во мне не отпускает.
Бросив последний взгляд на весы, я выхожу.