— Ч-чтобы исцелиться?
— Реабилитация. Мы с отцом договорились о тридцатидневной программе, но она может продлиться и до шестидесятидневной.
— Ох, — слово слетает с ее губ на одном дыхании.
Она рада этому, но, как и я, в выражении ее лица таится неминуемая гибель.
Факт нашей разлуки.
Я глажу ее зеленые пряди по спине. Еще одна прекрасная часть — ее причудливое старое «я» просвечивает насквозь. Это доказательство того, что маленькая девочка все еще там, сломленная, но способная собрать свои части воедино.
— Потом вся эта чертова буря с моей матерью. Если она продолжит свои угрозы, мы будем под пристальным вниманием за то, что мы брат и сестра, а я не хочу, чтобы ты была в центре этого.
Она кладет руку мне на рот, прерывая мое предложение.
— Мне все равно, что говорит мир. Ты никогда не был и никогда не будешь моим братом. У меня есть один брат, и это не ты.
Я целую ее пальцы, прежде чем убрать их.
— Спасибо, блядь, за это.
Она прикусывает уголок губы.
— Папа говорит, что нам, возможно, придется уехать из страны.
— Мой тоже упомянул об этом.
— Мне все равно, ты же знаешь.
— Нет? — она переплетает свои пальцы с моими.
— Меня удерживают не места, а люди. Это место мой дом, потому что вы все в нем. Если мы поедем вместе, то просто переедем домой.
Я рад, что она так думает, хотя и забывает о важных вещах — таких, как наши друзья и все, кого мы знаем. Но я держу это при себе и меняю тему.
— Если бы этой дерьмовой бури никогда не случилось, куда бы ты планировала поехать в следующем году?
— Имперский колледж, и я собиралась взять Кириана с собой. Ни за что на свете я не собиралась оставлять его с Джанин. Теперь, когда папа рядом, мои планы немного изменились.
— К чему?
— Я не знаю. Небо мой предел. — она гладит меня по тыльной стороне ладони. — Что насчет тебя? Ты все еще хочешь поступить в Гарвард?
— Откуда ты об этом знаешь?
Она краснеет.
— Я слышала, как ты однажды разговаривал с Льюисом.
Я ухмыляюсь.
— Сталкерша.
— Заткнись. Ну что? А ты?
— Нет.
— Почему нет?