Ответа не следует.
Кимберли: Ты знаешь, что я здесь ради тебя. Я никогда не уйду, как и обещала.
По-прежнему ничего.
Мысль о том, что он где-то пьет или дерется, выводит меня из себя.
Я засовываю телефон в карман и направляюсь на кухню за чаем Леди Грей — возможно, в последнее время папа сделал меня поклонником.
По пути вниз я пишу Ронану.
Кимберли: Ксандер не заходил?
Ронан: Кто это? Ох, предатель. Если он появится, он труп.
Ронан: Хочешь прийти на мою вечеринку одна?
Ронан: Или вдвоём, если считать травку.
Я качаю головой, затем пишу Эльзе.
Кимберли: Ксандер связывался с Эйденом?
Эльза: Нет. Все в порядке?
Кимберли: Все в порядке. Расскажу завтра.
Эльза: Это Эйден, расскажи послезавтра. Или, еще лучше, на следующей неделе.
Я подумываю написать Коулу, но не решаюсь после того, чему он стал свидетелем на прошлой неделе.
— Это окончательно, Джанин. Я принял свое решение.
Папин голос останавливает меня на полпути у входа на кухню. Он сидит за столом и разговаривает с мамой своим обычным холодным тоном.
Ее голова поворачивается в мою сторону, будто она чувствует меня. Я застываю на месте, и даже мой телефон остается в руке. Я веду себя как преступница, которую поймали на воровстве.
— Это из-за нее, не так ли? — мама рычит, обвиняюще тыча пальцем в мою сторону.
— Нет, это из-за тебя. Ты не годишься на роль матери моих детей. Это давно назрело.
— Не могу поверить, что ты разводишься со мной, потому что эта соплячка порезала себе запястье. — она пристально смотрит на меня.
Есть необходимость вжаться в стену или выкопать яму в земле и зарыться в нее. С тех пор как я была ребенком, в тот момент, когда мама так на меня смотрела, я превращалась в ничто.
— Закрой рот, — ругает ее папа. — Я не позволю тебе разговаривать с ней в такой манере.
— Я буду говорить с ней так, как мне заблагорассудится. Я та, кто родила ее, но она ничего не сделала, чтобы вознаградить меня за эту жертву. — она качает головой, глядя на меня сверху вниз. — Я должна была избавиться от тебя, когда была возможность.
— Джанин, если ты не замолишь прямо сейчас...
— Возможно, тебе стоило, — говорю я папе спокойным тоном. — Таким образом, я бы никогда не имела несчастья стать твоей дочерью.
— Что ты только что сказала?
— Ты никогда не была матерью.
Теперь, когда я начала говорить, я не могу остановиться.