Она такая заноза в попе, как Грин иногда.
Я зову ее больше пяти минут, но ее нигде нет. Будем надеяться, что она не попала в охотничью ловушку.
На самом деле, если бы она попалась, она бы обрушила весь мир своим мяуканьем.
Я соскальзываю с небольшого обрыва на берег реки. Может, она ушла попить.
Ким, должно быть, волнуется. Она всегда ведет себя странно, когда Луна исчезает, говорит такие вещи, как, может быть, ее сбила машина и она умерла.
Луна даже не выходит на дорогу.
Она слишком ленива для этого. В Ким много странных вещей, таких как то, как она улыбается, как ест и как смеется.
Я говорю «странных вещей», но Коул настаивает, что это потому, что я хочу ее поцеловать. Он ошибается, я не хочу ее поцеловать.
Ладно, возможно, и хочу, но мне не хочется, чтобы она меня возненавидела, поэтому я поцеловал ее только один раз.
Она улыбнулась, хотя ее глаза сверкали, так что, может быть, она не ненавидит меня?
Коул говорит, что я должен сделать это еще несколько раз, чтобы узнать, и это я планирую.
Я ищу под кустами серебристо полосатую кошку, но Луны нигде нет. Становится темно, и это напоминает мне о том времени, когда Коула, Эйдена и меня забрали.
Было темно и холодно, и я продолжал слышать голоса, говорившие приглушенно, но никто не давал мне еды.
Я помню, как думал о папа, Эйдене и Коуле и о том, все ли с ними в порядке.
После того, как меня выбросили из фургона в такой же лес, как этот, я не плакал и не звал на помощь. Я не смог бы, даже если бы захотел. Возможно, это было потому, что папа говорил никогда не плакать и думать о решении вместо того, чтобы зацикливаться на проблеме.
Но я помнил, что у меня одна цель: я должен вернуться домой к Ким.
Она ненавидит проводить время со своей мамой, а я пообещал никогда не оставлять ее одну. Я планировал сдержать это обещание, точно так же, как она сдержала свое никогда не покидать меня.
И именно так я вернулся домой.
Я боролся с холодом и голодом и продолжал идти, пока не нашел полицейский участок.
С тех пор мы с Ким сблизились еще больше. Она единственная, кому я рассказал о похищении и о том, как было холодно. Она первый человек, который приходит мне на ум, когда я просыпаюсь утром, и последняя мысль в моей голове, когда я ложусь спать.
Эйден и Коул смеялись надо мной, говоря, что мной управляет девочка и что я должен носить ее юбку. Я ударил Эйдена и пнул этого придурка Коула в подбородок.
Он сказал, что она вырастет и ей станет все равно на меня, потому что именно так поступают девочки. Они меняют свое мнение.
Вот почему я держусь от нее на расстоянии не потому, что она мне больше безразлична, как она сказала, а потому, что я не хочу, чтобы она со временем возненавидела меня.
Не знаю, что бы я сделал, если бы она меня возненавидела. Это было бы хуже, чем потерять маму. По крайней мере, тогда она была со мной. Если я лишусь и ее, у меня никого не останется.
— Абсолютно нет!
Я останавливаюсь, услышав очень знакомый голос. Джанин, мать Ким. Что она здесь делает?
Крадясь за деревом, я заглядываю сквозь ветви и вижу, что она стоит перед своей белой машиной, скрестив руки на груди. На ней огромные солнцезащитные очки, закрывающие половину лица, а на голове шарф, но я знаю, что это она, по голосу, машине и блестящим каштановым волосам.
Ким всегда завидует этому, желая, чтобы ее волосы были, как у ее мамы, тело, как у ее мамы, и все, как у ее мамы.
Если бы только она знала, что она красивее своей мамы.
— Я хочу свою дочь, Джанин. Ты явно плохо с ней справляешься.