Мой голос хриплый от сдерживаемых эмоций, бурлящих внутри.
Я крепче сжимаю ее запястье, прижимаясь лбом к ее лбу.
— Не уходи, пожалуйста. Я буду тем, кто уйдёт, я обещаю.
В тот момент, когда ее пульс бьется под моим большим пальцем, я глубоко вздыхаю. Как будто я выхожу из темного, удушливого подземелья.
Ее пульс слабый и едва заметный, но он есть.
Я обматываю еще одно полотенце вокруг ее запястья, удерживая давление, пока набираю 999.
С этого момента есть только два варианта. Либо она выживет, либо я нет.
Глава 21
Кимберли
Оцепенение.
Это единственное чувство, которое остается в моей голове, когда я медленно открываю глаза.
Это что-то странное. Я имею в виду оцепенение.
Ничего. Никаких эмоций. Никаких мыслей. И самое главное, никакой боли.
Это как чистый холст.
Я всегда ненавидела чистые холсты, когда мама приносила их. По крайней мере, она уделяла им внимание и делала из них произведения искусства.
Люди думают, что лучше всего иметь состояние «ничто».
Нет.
Медленно это ничто превращается в безвозвратную тьму, из которой вы никогда не сможете выбраться.
Туман. Оцепенение.
Хотя я никогда не обладала маминой художественной жилкой, я всегда хотела, чтобы кто-нибудь прикоснулся к моему чистому холсту, нарисовал на нем, оживил его.
Сделал это произведением искусства.
Медленно, слишком медленно мое окружение осознает происходящее. Белые стены и отбеливатель. Непонимание, а затем... понимание.
Больница.
Я в больнице, потому что порезала себя. На этот раз я зашла слишком далеко. На этот раз мне не нужно искать в Гугле способы остановить кровотечение или скрыть шрамы.
Вот тогда-то меня и постигает самое страшное осознание.
Я не мертва.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я погружаюсь в эту реальность, в тот факт, что я прошла весь путь, но все еще не могу умереть.
Как я могу быть неудачницей даже в смерти?
Я все еще дышу, и туман скоро покроет мои чувства и заключит меня в свои крепкие объятия, и на этот раз никогда не отпустит.
Боль будет в десятки раз сильнее.