— Ты.
— Что “Ты”? — не поняла я.
— Обращайся ко мне неформально. Хочу стать тебе ближе, ведь этого ты хочешь?
Я задумалась о том, чего я хочу, и обращение Ты туда явно не входило. Но, с другой стороны, с Джедефра сейчас лучше не ссориться. Может, удастся его очаровать и разойтись миром?
— Хорошо. Ты. Что ты читаешь, Джедефра?
— Это приглашение на похороны одного знатного вельможи. Кстати, Нил вернул свою былую красоту! Думаю, что боги услышали наши молитвы и снизошли, едва ты переступила порог моего дома. Так что народ Египта с восхвалениями и дарами возвращается обратно в свои дома. Все плохое забыто. Никто и не помышляет о бунте. — сообщил Джедефра.
Подошла Фили и принесла небольшую тарелочку, на которой были разложены ароматные шарики.
— Угощайтесь, Великий Фараон Джедефра. Угощайтесь, Великая сестра его Хетепхерес.
Я с сомнением посмотрела на предложенное угощение.
— Что это?
— Ооо… Великая сестра Фараона не знает что это шарики, освежающие дыхание? Последняя новинка, с корицей! Их замешивают из меда и трав, чтобы дыхание было приятным. Можете пожевать и выплюнуть.
Я в шоке уставилась на первобытную жевательную резинку. Рехнуться можно! Они додумались до этого еще до Новой Эры!
Я немедля засунула предложенное в рот и насладилась приятным вкусом.
— И Вы… То есть, ты пойдешь на эти похороны? Я знаю, у вас здесь культ смерти и все такое… Но все же, разве это не мрачное зрелище?
Джедефра пристально посмотрел на меня. Взгляд его был очень серьезен.
— Вся наша жизнь — это подготовка к загробному миру. Похороны — это важнейшее событие в жизни человека. Думаю, что мы пойдем вместе, Хетепхерес. Я хочу, чтобы и ты начала готовиться к этому событию. Я даже хочу начать возводить тебе пирамиду, недалеко от Абу Роаш.
“Абу-Роаш”. Точно! Пирамида! Моя личная пирамида — это шанс на свободу! Ведь мне нужно будет приезжать пару раз с инспекцией, проверять как там и чего…
На моем лице появилась загадочная улыбка победительницы.
— Братик! Дорогой! Я мечтаю окунуться в мир загробных тайн! Обожаю похороны! Когда мы идем?
19.3
Похороны знатного вельможи производили впечатление. Это было мрачное, но в то же время красочное зрелище! Чего стоила одна траурная процессия с профессиональными плакальщицами, которые завывали о безвременно ушедшем так, что, мне казалось, я буду до скончания дней своих слышать их плач. Члены семьи умершего, кстати, тоже старались в своих рыданиях и заламывали от горя руки, но профессионалов этого дела они, все же, не превзошли. Этим дамам, вымазанным илом, необходимо было поощрить как минимум премией “Оскар”.
— Зачем ты покинул нас, Зука?! — возгласила одна из них и начала припадочно биться головой об землю, прервав тем самым траурную процессию, шедшую к гробнице в пустыне. — Зуууукаааа…. — выла она, раздирая на себе одежду. Вся процессия, тем временем, включая нас с Фараоном, терпеливо ждала окончания концерта.
— Плакальщицы великолепны в этот раз! — заметил Джедефра, я же только сдержанно улыбнулась, стараясь не разочаровать своими мировоззрениями повелителя Египта.
Едва процессия двинулась дальше, я стала замечать больше деталей. Например то, что группа людей, которая шла впереди процессии, несла на себе различные пирожки и цветы, глиняные кувшины, каменные вазы и причудливые статуэтки, то, что было дорого милому сердцу умершего. Группа людей следом, несла погребальную мебель — кресла, кровати, шкафы и шкафчики, диванчики и даже, о небеса, колесницу, правда, в разобранном виде. Я посмотрела на тех, кто шел за ними — они несли драгоценности, золото, украшения с бесценным тогда лазуритом, прямо на показ, не боясь, что кто-то все это украдет.
Сам же саркофаг едва было видно за всей этой толпой — его тащили два огромных быка, а сзади толкали специально обученные для этой работы мужчины. Это была довольно странная конструкция, укрытая тканями и кожей. Она стояла на огромной ладье, которая вызвала мое удивление.
— Видишь скульптуры по ее краям? — спросил у меня Джедефра, а я кивнула. — Это статуи Исиды и Нефтис! Они сопровождают умершего в его последнем пути.
Я кивнула, глядя на то, как жрец, в наброшенной на плечи шкуре пантеры, возжигает благовония. На краю ладьи стоял мужчина-матрос с длинным шестом. Едва ладью спустили на воду, он этим шестом стал ощупывать глубину воды. Эту погребальную ладью на буксире вело другое судно, с многочисленным экипажем и плакальщицами, обнаженными по пояс. Они так же рыдали, заламывая от горя руки.
— Скорее плывем на Запад! К земле истины и праведности! Место, которое ты любил ныне стонет и горюет! — плакальщицы снова ударились в плач.
Мы с Фараоном Джедефра как раз стояли на этой ладье и мне было не по себе от всей нелепой, но в то же время торжественной и горестной ситуации. Фараон Джедефра же, казалось, получает истинное наслаждение.
— Твои похороны тоже были столь пышными? — поинтересовалась я, внутренне вспоминая вид мумии из Мастабы номер семнадцать.