— Согласна…
— Да и… мне так показалось, что Сэм тогда специально оставил мне свой телефон. Чтобы я увидела этот чат. Из уважения что ли… Я его тогда уложила на ринге. Сэм умеет уважать, если это заслуженно.
— Увы, я не заслужила, — вздыхаю я.
Но вздыхаю все равно с облегчением. Потому что жаркого примирения между Семеном и Тиной не происходит. Отцепив от себя руки Тины, Сэм просто уходит.
— Значит, всё-таки нравится…
— Нет!
— Ваш коннект невооружённым глазом видно. Он заботится. По-дурацки, конечно… Грубо…
— Ты ошиблась. Коннект вынужденный, — опускаю я глаза.
Но скрывать от Риты ничего не хочу. Мы же подруги.
— Как так?
— Мы — сводные, — закрываю лицо руками. — Моя мать вышла за его отца. А его мама в больнице. Там что-то серьёзное. И всю свою ненависть к ним за это, он выплескивает на меня. А заботится… это просто боится, что опозорю… поэтому кое-где дергает за шкирку, чтобы не влетела в дерьмо. Как никак — сводные. А так — глубоко презирает. Я в их доме бедная родственница. До своих восемнадцати…
— Хреново.
— Только ты никому не говори, пожалуйста. Он не хочет, чтобы здесь знали.
— Ладно, Устинова. Прорвёмся. Не реви.
Украдкой вытираю слезы. Ну вот такая я чувствительная — реву!
Толкнув дверь, в комнату залетает Тина. Тяжело дыша подходит к своему столу. В бешенство что-то там переворачивает.
Отворачиваюсь к окну. Рита надевает наушники и падает на кровать, закрывая глаза.
— Устинова… — шипит Тина.
— Чего надо? — не поворачиваясь бурчу я.
— Ты не идешь на бал.
— Кто сказал?
— Я! Я сказала. Иначе, тебе конец, поняла? Я устрою тебе здесь…
— Значит, мне конец. Потому что я иду. А если тебе не нравится, что твой парень танцует со мной, то решай это с ним. Мне указывать не надо.
Ощущаю, как меня резко дёргают за футболку назад. С воплем лечу и падаю спиной на свою кровать. Отбиваю коленку об стену. Тина сметает все с моей полки над кроватью. Успеваю только прикрыть лицо. Книги, тетради, дезодорант еще что-то летит на меня, углами отбивая руки.
С рычанием хватаю огромный том по физике, что разодрал мне острым углом предплечье и в эмоциях швыряю ей в голову!
Вскрикнув, закрывает лицо ладонями и падает на колени. Я тут же торможу, растерянно поднимаясь на ноги.
— Тварь… — рыдает Тина. — Ты мне разбила лицо!
— Мало разбила, — поднимается Рита. — Устинова, пойдём.
— Куда?.. — испуганно смотрю на Таюрскую. — Ей наверное нужен лёд?
— Ей нужно еще раз швырнуть книгой в наглую морду, Устинова. Раз шесть.