— Я с Минаевым, — на ходу придумываю я.
Это мой одноклассник и наш сосед.
— Мы договаривались на их тачке.
— Может, возьмешь с собой сестру, пусть бы проветрилась перед школой. Посмотрела город.
— Моя сестра умерла шесть лет назад. Или ты забыл?
— Семён!
Вылетаю на улицу.
В соседнем квартале сажусь в машину к Вере. Упираюсь коленями в бардачок. Смотрю на свой заспанный фейс в зеркало, поправляя прическу.
— Блин… тесно как у тебя!
Чуть заметно улыбаясь, Вера осторожно ведет машину.
— Где кнопка, чтобы отодвинуть кресло?
— Кнопка? — качает головой. — Под креслом рычаг.
— Неудобно как… — наклоняюсь, бьюсь лбом о бардачок. Психуя луплю ему кулаком сдачи. Отыскав рычаг, дергаю, отъезжая назад.
— Динозавр какой-то! Купи себе поновее что-нибудь, с автоматикой.
— Не могу.
— Почему?
— Мне деньги на обучение сына нужны. Экономлю…
— А…
Вера любит своего сына. И мне тоже достается немного крох с этого барского стола. Но я скотина не благодарная. Благо, и Вера, стойкий и не обидчивый солдат. Всё спускает мне с рук.
В клинике пахнет хорошим освежителем воздуха. Везде цветы… Но на окнах решётки. И два здоровенные санитара всегда готовы к работе.
Я стою возле маминой палаты с колотящимся сердцем. Дверь приоткрыта.
Вера говорит с мамой. Я слушаю их голоса.
— Вера… а когда приедет Сёмочка? Почему мне не позволяют увидеть его?
— Катя… Сёма вырос.
— Я знаю. Ему уже наверное одиннадцать.
Мамино время остановилось в год смерти моей маленькой сестры. А я к несчастью начал взрослеть. И…
— Сема приехал. И очень хочет увидеться с тобой. Но ему уже семнадцать…
Сначала было двенадцать, потом тринадцать и так далее. Эту речь я слышал сотни раз. Но мама ее словно не понимает.
— Он зайдет, ты его скорее всего не узнаешь.
— Ну что ты, Вера! Как я могу не узнать сына?!