— Ритка! Ты лучшая! Это было вау!
Я не видела никогда ничего подобного.
На ринге кровь….
Парни снимают перчатки с надсадно дышащей Риты. Смеясь что-то говорят ей. Она стирает пот со лба тыльной стороной руки, я тоже вижу что ее колотит. Но она улыбается. Наверное, это от адреналина.
Кислицын присаживается, держась за челюсть. Рита садится на корточки, смотрит ему в глаза.
— Ну как ты?
— Жить буду…
— Идти можешь?
— Могу.
— Пойдём…
— Куда?
— Джином поработаешь. У меня желание…
Онемев, иду на улицу рядом с ними.
Рита говорит с ним вполне дружелюбно, словно не месила десять минут назад. Он хныкает и мычит в ответ, держа у челюсти пакет с сухим льдом.
— Не ной, Кислицын.
Мне кажется, они нравятся друг другу… Вот такая вот странная форма выражения симпатии.
— Короче, ближе к делу, — останавливается она у одной из лавочек. — Давай нам свой телефон.
— Зачем это?
— Давай-давай… разблокируй только.
— Это желание?
— Да.
— Я не могу, Рит. Давай что-нибудь другое.
— Нет. Телефон, — делает она требовательный жест пальцами.
— Да меня порвут!
— А ты никому не говори, Кислицын! — азартно шепчет она ему в лицо. — И я не скажу. И Устинова будет молчать. Будешь, Устинова?
— Обещаю… — тревожно всматриваюсь в их лица. — Я никому ничего не скажу.
Знать бы еще что я не должна сказать!
Нервничая, он прикладывает к телефону палец.
— Ну, Рита… не дай Бог! — опасливо оглядываясь протягивает ей телефон.
Рита выдергивает его. Открывает что-то, пролистывает… протягивает мне.