— Девушка сейчас ко мне приедет. Пропустите обязательно. И чай принесите. Пожалуйста.
Падаю обратно на кушетку.
Выпиваю стакан чая, и позволяю врачу осмотреть меня.
За это маленькое сердечко Устиновой, я так и быть, готов побыть послушным пациентом.
Кусают губы, чтобы не лыбиться как придурок.
Врач водит фонариком.
Я морщусь, зажмуриваясь.
— Сотрясение у тебя. Тошнит?
— Нет. Башка болит только. Дайте обезболивающее…
Мне приносят таблетку и воду.
Свет раздражает глаза, усиливая головную боль. Притушив его немного с панели на кушетке, закрываю глаза.
Сердечко от Устиновой… Неужели? Хоть татушку делай! Смоется ведь.
С ней всё в порядке, это самое главное.
От расслабленности быстро выключает. Сквозь сон слышу, как тихо пододвигает стул к кушетке. И садится рядом. Точно знаю, что это она.
Во-первых, больше некому. А во-вторых, запах ее…
Ложится щекой мне на плечо. Мне тепло, спокойно и кайфово. Словно мир вокруг снова начинает обретать смысл, глубину и какую-то почву. Ощущение брошенного беспомощного щенка, которое бесило все эти годы и заставляло огрызаться, как взрослый пёс, неожиданно растворяется. И мне хочется побыть немного щенком еще. Поиграться с ней… Не так как с Тиной. Без всего вот этого — пошленького и горячего.
Просто… тепла, близости и беззаботности. Смеха её хочется…
Спасибо, что не случилось ничего страшного!
Но именно сейчас чувствую — насколько мне дорога эта девочка.
Глажу её по волосам.
— Я напугался за тебя.
— А я за тебя, — шепчет она.
— Иди ко мне, — не открывая глаз подвигаюсь я.
Кушетка широкая…
Тяну её к себе. Скинув обувь, молча ложится рядом, поверх одеяла.
Мы сплетаемся пальцами. Мне тяжело дышать ровно от её близости. Её лицо чуть ниже, носом касаюсь брови.
— Спасибо, что приехала.
Молча прикасаемся кончиками пальцев, заново изучая друг друга. Это так наполняюще, что и близко не может сравниться с тем, что у меня было с девушками "до". Концентрация моих ощущений в совершенно непривычных местах. В груди! Но это так круто, что всё остальное просто отступает на задний план. Но… и "другое" тоже нехило будоражит!
Неожиданно я припоминаю кое-что еще и вспыхиваю от жгучего чувства ревности. Поднимаю ее лицо за подбородок, заглядывая в глаза.
— Ты про кого там заикнулась, м, Усинова? — рассерженно хмурюсь на неё.