— Ты чо — тёлка, чужие отношения обсасывать? — оскаливаюсь я. — Займись своими. Бицы хоть прокачай. Тебе ж без бабок не даст никто.
— Ты озверина сожрал, Сэм? — осаживается он.
— Кто-то еще меня пообсуждать хочет? Вэлком на ринг! — бросаю я зло. — А за спиной шакалить не надо.
Залетаю по лестнице вверх.
— А что выходил кто-то? — слышу сзади голос Макса.
Поднимаю тяжелый засов, вдыхаю ночную прохладу.
Зачем она с ним пошла?! Куда?!
— Сэм, — подходит сзади Тина.
— Тина, извини, я занят.
— Знаю я, чем ты занят. Но, если тебе интересно, то я спросила у нашего семейного адвоката про твою маму. Если, конечно, Устинова с Дагером важнее, то можно и отложить разговор, — ядовито и демонстративна разглядывая свой маникюр.
— Что ты у него спросила?
— Узнала — может ли помочь. И… Мой отец готов дать тебе своего адвоката, Сэм и оплатить судебные издержки. Чтобы, когда тебе исполнится восемнадцать, пересмотреть опеку.
Моё сердце болезненно рвется между этим обещанием и Асей, которая где-то там…
— И наш адвокат сказал, что дело это выиграет.
Если я получу опеку, мама сможет вернуться домой!
— Но, — появляется жесткость в её голосе. — С этой секунды ты заканчиваешь все свои мутки с Устиновой. И мы снова вместе. И уходим отсюда прямо сейчас!
Ася
Телефонов нет, света нет… Меня накрывает легкой паникой.
— Ася, не упади, — подхватывает меня за талию Раф.
Высвобождаюсь из его рук. В темноте мне жутко от такой его близости.
Присаживаюсь и шарю руками по полу.
— У тебя есть зажигалка? — отыскиваю я стакан со свечой.
— Есть. Но огонь зажигать нельзя. Слишком опасно с закрытой дверью. Вентиляция не работает. И если что-то вспыхнет мы не сможем выйти.
— Ладно.
В целом, он прав, конечно. Да и что решит пламя свечи?
Присаживаюсь на мягкие мешки, обнимая себя за коленки.
Не мой день!
— Не переживай, Ася. Без нас не уйдут. Решетов всегда дотошно проверяет, чтобы вышли все.
Слышу, как садится рядом. Нажимает на часах подсветку.