– Я ничего не знала… под конец он остался совершенно один, даже дочь не выдержала. Она долго заботилась о нем, теперь я не понимаю, как у нее хватало сил.
– Но он мог проводить богослужения, выполнять свою работу?
Эллинор подняла на Йону красные, воспаленные глаза.
– Да, он проводил службы. Никто ничего не замечал, и я не замечала, мы ведь больше не общались… но я ходила к заутрене и… Народ говорил, что проповеди были сильнее, чем когда-либо… хотя сам он сдал, ослаб.
Роки что-то пробормотал и вышел из комнаты. В окно они увидели, как он прошагал по газону и сел за стол под большой березой.
– Как вы все узнали? – спросил Йона.
– Я нашла его, – ответила старуха. – И я взяла на себя заботы о его теле.
– Передозировка?
– Не знаю. Он пропустил утреню, и я пошла в пасторскую усадьбу… Там так ужасно воняло… Я нашла его в подвале… уже три дня как мертвого… голый, грязный, весь в язвах… он лежал в клетке, как животное.
– Лежал в клетке?
Эллинор кивнула и вытерла нос.
– Все, что там было, – это матрас и канистра с водой, – прошептала она.
– Вам не показалось странным, что он лежал в клетке?
Старуха покачала головой:
– Она была заперта изнутри… я всегда думала, он запирался, чтобы освободиться от наркотиков.
Женщина помоложе, в таком же цветастом переднике, встала за стойкой кафе, когда пришли новые посетители.
– Кто-нибудь из других священников мог составлять проповеди для вашего брата? – спросил Йона.
– Этого я не знаю.
– У него, вероятно, был компьютер. Можно заглянуть в него?
– В администрации. Но он писал проповеди от руки.
– Они сохранились?
Эллинор медленно поднялась с лавки.
– Я занялась поместьем, – сказала она. – Прибрала в пасторском доме, чтобы не поползли слухи… но он избавился от всего… Не осталось ни фотографий, ни писем, ни проповедей… Я не нашла даже дневников, а ведь он всегда вел дневники… Он держал их под ключом в секретере, но там было пусто.
– Они могли оказаться где-нибудь еще?
Женщина стояла неподвижно, губы беззвучно шевелились, потом она произнесла:
– У меня сохранился один-единственный дневник… Он был спрятан в баре – там, где в прежние времена мужчины устраивали тайники, за бутылками с самогоном. Прятали там порнографические карточки – доставали, когда соберутся выпить.
– Что было в этом дневнике?
Эллинор улыбнулась и покачала головой:
– Я не читала и не стала бы. Читать нельзя…
– Нельзя, – согласился Йона.