Эрик тяжело поднялся, поправил одежду. Дрожа, он поднял с пола одеяло и вернул его на кровать.
– Наверное, это покажется странным, – задыхаясь и чувствуя во рту привкус крови, выговорил он, – но у меня свело ногу, и Роки помог мне снять ботинок.
Охранник пристально посмотрел на него.
– Свело ногу?
– Сейчас мне уже лучше.
Роки смирно стоял у стены, переплетя пальцы на затылке. Его белая сорочка намокла от пота по всей спине.
– Что скажешь, Роки?
Роки опустил руки и медленно повернулся, почесал бороду и кивнул.
– Я помог доктору снять ботинок, – хрипло ответил он.
– Мы звали, но никто не слышал, – пояснил Эрик. – Я хотел лечь на кровать, но упал на пол.
– Теперь вам лучше? – спросил Роки и поднял ботинок.
– Гораздо лучше, спасибо.
Охранник с пистолетом в руке посмотрел на обоих и кивнул, хотя ясно было, что дело нечисто.
– Время посещения вышло, – объявил он.
– Мне бы только знать фамилию Оливии. Тогда я разыщу ее, – сказал Эрик и взглянул Роки в глаза.
– Ее зовут Оливия Торебю, – просто ответил тот.
Эрик вышел следом за охранником, прошел с ним по коридору и увидел Касилласа – тот говорил с начальником отделения в дневной комнате.
– Все в порядке? – спросил Касиллас.
Эрик встал в дверях, чувствуя, что щека все еще горит после оплеухи.
– Должен сказать, вы проделали потрясающую работу с пациентом, – ответил он.
– Спасибо, – улыбнулся Касиллас. – Вообще, я думаю, что его можно было бы выводить из больницы, если бы он потребовал у административного суда новой экспертизы… но он, кажется, не считает, что полностью искупил свою вину.
Эрик дохромал до машины, взял телефон и набрал номер Марго, чтобы рассказать об Оливии Торебю.
Глава 62
Йона открыл глаза и взглянул вверх, в белый потолок. Дневной свет проникал в комнату, обходя темно-синюю роликовую шторку. Окно было приоткрыто, и свежий воздух струился внутрь, холодя чистые простыни.
В саду пели черные дрозды.
Йона взглянул на будильник и понял, что проспал тринадцать часов. Эрик оставил ему телефон, а на прикроватном столике лежали две розовые пилюли и три таблетки с запиской, гласившей: «Запей нас большим количеством воды и порыскай в холодильнике».
Йона проглотил лекарство, выпил стакан воды и со стоном поднялся. Теперь он мог ступить на ногу. Боль осталась, но уже далеко не такая острая. Исчезли дурнота и резь в животе, словно их и не было.
Йона подошел к окну и, глядя на яблоневый сад, набрал номер Люми.
– Это папа, – сказал он, чувствуя, как сжимается сердце.
– Папа!