Минут 10 колупала его, едва ключ не сломала. На моё вошканье выглянула соседка, тётя Маша.
— Здрасте! Не пугайтесь, это я. Замок заклинило. — Говорю через плечо, параллельно дёргая дверь.
— Настёна, не надо, у тебя не получится. — Все так же перепугано говорит полушепотом.
— Ладно, мастеру позвоню. — Выдыхаю, бросая своё гиблое дело.
— Зайди ко мне, детка, зайди. — Тётя Маша отступает, пропуская меня внутрь. Переступив порог, глаза натыкаются на… мою сумку…
— Это же моя… — не отрываясь, глазею на неё.
— Насть, сегодня, когда тебя не было, пришли какие-то люди. Меняли замки у тебя, шастали туда-сюда. Потом один из них занес мне твою сумку и сказал, что ты больше здесь не живешь.
Я слушала и не могла понять, о чём это она?
— Как не живу здесь? А где?
— Я начала с ними ругаться, милицией пригрозила, а он мне под нос бумагу сунул. С печатями… Мама твоя, за пару месяцев до смерти, квартиру отписала. Видимо за долги.
— Да не может быть такого! — почти крича взвыгнула.
— Она тебе не говорила? — тётя Маша выжидательно смотрела на меня.
— Не о чем было говорить. Она не могла. — Резко приседаю и начинаю доставать вещи из сумки. Джинсы, бельё, свитер, и всё… Всё! Где всё остальное?
— А деньги? — растеряно смотрю на вещи в руках.
— Это всё, что они дали. — С горечью в голосе говорит тётя Маша.
Собираю свои нехилые пожитки и поднимаюсь на ноги.
— Настенька, а как же… куда ты теперь? Я б тебе предложила….
— Не нужно, всё хорошо. — перебиваю соседку. — Я справлюсь.
У неё своих проблем хватает. Ютятся в однушке 4 человека и маленький ребенок. Тётя Маша перекрестила меня на дорожку, а я шла и злилась. Какоё «С Богом»? Разве можно верить в него, когда в жизни такое творится? Бред да и только.
Вышла из подъезда и побрела вперед, не разбирая дороги. Дошла до парка. Устало опустилась на первую попавшуюся лавочку, и ещё раз стала перебирать вещи. В кармане джинсовки нашла давно забытые 150 рублей. Прошла к первому ларьку и купила чай с пирожком. Вот и всё, деньги закончились.
Начало темнеть и охранник тактично попросил меня покинуть парк. Я и ушла. Пока гуляла, сама не поняла, как забрела в свою школу.
Присела на ступеньки, а очнулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.
Господи, я уснула. Поднимаю глаза, а на меня смотрит наш сторож, Степан Васильевич.
— Девушка, уходите. Это учебное заведение, здесь нельзя спать. — Продолжает придерживать меня.
Когда свет от фонарного столба упал на моё лицо, глаза охранника округлились.
— Настенька? Запрудская, ты что-ли? — не веря своим глазам, спрашивает он.
— Я, Степан Васильевич, я — устало поднимаюсь, и в землю смотрю. Мне стыдно поднять на него взгляд.
— Пойдем, детка, пойдем. Чаю попьем. — Тянет меня за руку в сторону входа.
В каптёрке охраны тепло и пахнет травами. Степан Васильевич заварил нам чай с мятой и липой, достал бутерброды, печенье. Я взяла только чай. Не могу есть, он себе еду на всю смену принес, а я свалилась тут, еще и объедать буду.
Он увидел мой потупленный взгляд, сунул в руку бутерброд и пригрозил запереть меня здесь, пока не поем, а я…а я банально расплакалась. Не могу больше, ну сколько должно еще бед свалиться на мою голову? Сколько я еще смогу вынести.