Поднимаюсь на ноги и склоняюсь над прозрачным куполом.
На белой простынке лежит маленькое тельце. Его цвет ярко контрастирует с обстановкой внутри. Такой крохотный, с синим оттенком… Мой сын…
Он лежит, обвит проводами и датчиками. Трубка засунута в крохотное горло. Его грудка неспешно вздымается и тяжело опускается обратно.
Я его почти не вижу. Вода из моих глаз капает на аппарат, размывая его образ.
Просовываю руку в отверстие с перчаткой. Аккуратно провожу по ручке. Прислоняюсь лбом о корпус инкубатора и шепчу, зная, что меня никто не услышит:
— Родной мой… сынок… ты борись. Слышишь меня? Борись, прошу тебя… Ты нам так нужен…
Отхожу на шаг, поворачиваюсь к врачу и вижу, что его глаза блестят. Он выдыхает, слегка качнув головой, и показывает мне на выход.
В коридоре он крепко похлопывает меня по спине и говорит:
— Малыш долго был без кислорода. Пуповина крепко обвилась вокруг шеи, но мы сделали всё, что смогли. Он недоношенный, но 7 месяцев не так страшно, как 8… Еще слаб, но показатели не плохие.
— Что нужно делать? Скажите? Какие лекарства? Может заграницу отвезти? ЧТО???
— Ждать, Кирилл… Только ждать, когда он свою жизнь отвоюет. Идём, проведу тебя к жене.
— Еще не жене… Да вы и сами поняли… — Мне нужно отвлечься, о чем-то говорить, иначе с катушек слечу.
— Понял.
— Почему не потребовали родственников. Таковы ведь правила, вроде?
— Иногда правила нужно нарушать… А тогда… Знаешь, мне 52 года, ты мне в сыновья годишься, но твои глаза… В ту минуту я не рискнул с тобой спорить… Никто бы лучше тебя не смог принять решение…
— Никогда себе не прошу, что чуть не погубил его жизнь…
— Любовь страшная вещь, Кирилл… Дай Бог тебе больше не проявлять её в ТАКИХ моментах.
Наше время
— Ну вотЬ, тепеЛь вообСе иглуСки не увиЗу. — Мы рассмеялись, а Вовка уже и думать забыл о своих переживаниях, крутился вокруг нас, как юла.
Я перевел взгляд на маму, и опустил глаза на её руки… Лешка… мой сынуля… мой младший сынуля… Спит, обняв бабушку руками и ногами, как крабик.
С ним я восполнил всё то, что пропустил с Вовкой. Первый зуб, ночи без сна, первый шаг, первый синяк и первое «Папа»…
Смотрю на сына и что-то колет в груди… Так слегка, ненавязчиво… Вина… Вина перед этим маленьким ангелом, за то, что чуть не потерял его… Отказался от него ради жены…
Доктор Гончарук наш персональный ангел-хранитель.
В ту ночь этот мужчина сотворил чудо. Превратился в Бога и спас жизнь Насте и сыну. 9 часов он не отходил от операционного стола. Боролся и выгрызал их жизни у смерти. Она дышала ему в спину своим могильным холодом, а он крепко держал скальпель и боролся.
Я благодарен ему и Богу за то, что подарил мне её… За то, что каждый день она делает меня живым. За то, что лишь она может сдерживать моего внутреннего Беса и превращать в любящего мужа и отца. За то, что каждый вечер я мчусь с работы, а там… меня обнимает самая лучшая девушка и самые ласковые маленькие ручки наших детей. Моя жена — это лучшая причина для того, что бы я возвращался домой.
Настя
В день выписки территория роддома напоминала поле из цветов, шариков и счастливых людей.
У порога меня встретил муж с сыновьями, Стас и Алишка моя, дядя Паша со своей новой супругой Лидией Ивановной, Тимур с Тиной, Олег с очередной пассией, Серега наш, и даже Влад пришел. Но одного человека я особо ждала.
Из всей толпы я увидела, как высокий мужчина выходит вперед с букетом в руках. Я подскочила к нему и крепко обняла.
— Сделаем это традицией? Присутствие на твоих выписках?