— В чем твоя проблема??? — Ору на весь коридор. — Делай что надо!
— Проблема в том, что без мощной анестезии я не могу работать. Резать на живую — это невыносимая боль.
— Ты идиот? Что ты от меня хочешь? — Я ему что, врач? Что я должен понять?
— Это навредит плоду. Очень навредит, но и тут есть проблема. Пуповина крепко обвилась шею. Одновременно делать не получится. Её тело не выдержит… сердце не выдержит.
Мне хотелось заорать на него, что её сердце сможет… Выдержит… Оно уже так много выдержало.
— Что ты от меня хочешь? — выдыхаю я.
— Решай! Решай…кого из них мне спасать… — Я открываю глаза, а всё вокруг белеет. Звуки пропадают, и я не слышу, что он говорит. Шевелит губами, а ничего…Ничего не слышно.
— Что…? Я что должен сделать? — В смысле «решай»? Это как вырезать себе самому сердце на живую, рвать плоть в груди, впиваться пальцами в бьющийся комок и тянуть наружу. Вены отрываются и с хлестом отлетают, мерзко повиснув вдоль тела. Сосуды лопаются, а сердце… оно продолжает биться в руке. Делает последние, слабые удары и постепенно замирает.
— Решай быстрее! — Прикрикнул на меня.
Я смотрю ему в глаза, ищу там поддержку, понимание, а на самом деле — решение. ЕГО решение, которое он примет сам, что бы мне не пришлось…
— Спасите жену… — Как приговор. Как взрыв. Как конец всему.
Он поджимает губы, кивает и быстро удаляется. Я разворачиваюсь в сторону друзей, а меня по щеке больно бьет мощная пощечина.
Мать смотрит на меня с ненавистью. В глазах застыли слёзы. Она трясется и рвано дышит.
— Как ты посмел??? — обхожу её, опускаюсь на стул и чувствую на себе жалостливые взгляды ребят.
Мама подходит вплотную. Нависает надо мной и молчит.
Я поднимаю голову и долго смотрю в её глаза.
— Осуждаешь?
— Пытаюсь понять… Пытаюсь понять, НАСКОЛЬКО нужно любить женщину, что бы предпочесть её своему собственному ребенку?
— Я бы предпочел её всем…
Она садится рядом, берет меня за руку, крепко сжимает и мы начинаем ждать.
9 часов….. к нам никто не выходил 9 часов…. В операционную забегали какие-то люди. Молодые медсестры выходили с заплаканными глазами. В мою сторону никто не смотрит, все прячут глаза. Тина всхлипывала у Тимура на плече, Влад с кем-то постоянно разговаривал по телефону. Саша сидел в углу белее стен и молчал. Стас… он крепко обнимал Алину и старался поддержать её, как мог. Она приехала спустя пол часа после нас. Испепелила меня взглядом и молча уселась в углу. Винит… давно винит меня, и я не могу её осуждать… Ведь виноват…
На 10-й час вышел хирург. Он устало стянул шапочку, утер пот со лба, привалился к ближайшей стене и тяжело выдохнул.
— Идите всё домой. Мы сделали всё, что смогли, теперь всё зависит от неё. Если ночь переживет — шанс есть.
— Я хочу её увидеть! — Подорвался со стула и подошел к врачу.
— Нельзя. Мы её в реанимацию переводим. Иди отдохни, сынок. — Похлопал меня по плечу и ушел.
Мы уже 4-й час сидим на моей кухне. Сна ни у кого нет. Просто молчим и пьем. Кто чай, кто кофе, кто виски. Все наши телефоны лежат перед нами, и каждый испепеляет глазами свой. Мы ждали и не ждали звонка одновременно.
И один, всё-таки, зазвонил…мой…
— Кирилл? — серьезный голос прозвучал в динамике.
— Говорите!!! — Встаю и отхожу к окну, потом разворачиваюсь и иду обратно, а потом опять к окну.
— Приезжайте…