— Наша гостья должна вам кое-что рассказать, — произнес Ден, и мужчина, распахнув дверь пошире, пустил нас в свою комнату.
Она была пустой и как будто нежилой. Кровать у стены, уже чем моя, и шкаф напротив. Одна из его створок была сейчас открыта, и я заметила, что в шкафу совсем мало вещей.
Батя сел на кровать, Ден замер у входа, а я застыла посередине помещения. Завела руки за спину, сцепив их там замком, и, опустив голову, слово в слово рассказала Владлену Ильичу все то, что пару минут назад поведала Дену.
— Забавно, — резюмировал мой рассказ Батя, — бойкая ты девчонка, Анжелика. И что же получается, выходит, я тебе помог?
— Получается, что я поменяла одну клетку на другую, — тихо подметила я, не поднимая лица, глазами водила по полу, здесь не было ковролина, дощечки, и я, отгоняя страх, изучала места их соприкосновения. — А мне хотелось свободы.
Батя вдруг рассмеялся.
— Глупое создание, тебя бы очень быстро нашли, деточка. У тебя слишком яркая внешность.
— Я не дура, понимаю. Я собиралась перекраситься, — начала я, гордо подняв голову.
Батя смотрел на меня. Пристально и… довольно, что ли.
— Ты мне нравишься, — вдруг произнес Владлен, а у меня внутри все похолодело, — и я хочу предложить тебе сделку.
— Какую? — брякнула я, чувствуя, как коленки начинают трястись, ведь в своей голове уже начала рисовать малоприятные картины. Грязные, интимные… черт знает, что он мне предложит. Что захочет. Господи!
Я покосилась на Дена, словно ища в нем защиты. Глупо, он точно не поможет… а может, даже поучаствует.
— Ты поможешь мне, я помогу тебе. Будешь свободна, как ветер в поле. Обещаю. А я свои обещания сдерживаю.
Не скажу, что я успокоилась, но выдохнула с облегчением.
— И чем я должна помочь?
Батя вдруг резко поднялся, подошел ко мне. Очень близко. Я не знала, что делать, куда смотреть… И поэтому просто устремила свой взгляд в мужское лицо. Шрам, что рассекал его бровь, был уже не свежим, но все равно страшным. Из-за него взгляд Владлена становился злей. И опасней. Но вот сами глаза… голубые. Светлые и даже… добрые, что ли? Или мне показалось?
— Ты помнишь своего деда? Отца твоей матери, Александра? — неожиданно спросил он. Я кивнула. Деда я прекрасно помнила, хоть и умер он, когда мне было десять. Специфический человек. Я его жутко боялась, потому что мне казалось всегда, что он меня не любит. Никакой ласки от него не было, ни мне, ни маме. Требования, жестокость, вечное недовольство. Правда, кое-чему, совсем не женскому, ему удалось меня научить. — В свое время твой дед поступил с твоей матерью точно так же, как и Ярослав с тобой.
— Это как? — нахмурилась я.
— Выгодно выдал замуж, — я захлопала ресничками, а Батя вдруг взял прядь моих волос и заговорил: — Красивая она была. Ты очень на нее похожа: светлая кожа, небесные глаза и рыжие волосы… удивительно, от Шакала — ничего.
— Вы знали мою маму? — удивилась я.
— Знал, — кивнул он, делая тяжёлый шаг в сторону, — и маму, и деда. Надеюсь, его сейчас хорошенько отжаривают черти в аду. Впрочем, мы скоро с ним встретимся, — последнюю фразу Батя произнес с явной усталостью. Сел обратно на кровать и продолжил: — Дед твой был сукой редкостной, но, отдать ему должное, мозги у него работали будь здоров. Умел он делать деньги буквально из ничего. Был одним из самых богатых и влиятельных людей области. И твоему ушлому и наглому отцу вместе с красавицей женой достался нехилый кусок бизнеса тестя. Однако есть еще кое-что интересное, о чем я узнал совсем недавно — про единственную внучку Александр Иванович тоже не забыл.
Батя усмехнулся, а я вновь захлопала ресничками:
— Вы о чем?
— О том. При соблюдении пары простых условий ты на свой двадцать первый день рождения должна получить золотой ключик, открывающий волшебную дверцу в мир ценных бумаг.
Глава 12. Ден
Становилось все интересней и интересней.
Я знал, что Бате нужны от нашей гости деньги. И он их получит, по-любому. Всегда так было.
Меня удивляло другое. То, как Батя разговаривал с Ликой — спокойно, не злясь, а главное — честно. А еще я чувствовал и видел, что во всей этой истории слишком много личного для Бати. И мать малышки, и дед ее, и Шакал определенно оставили свои следы в его жизни.
— Каких условий? — спросила рыжая.
Батя вздохнул и начал: