🕮 Читать книгу «Призрачный воин» онлайн

Появление арлекинов должно было привнести некоторую легкость и непринужденность в общении. Сна-Копье и его театр заявились во всей пестроте и общались с публикой жестом и слогом, воплощая собою Цегораха Ловкача. Наряду с Иннеадом, Смеющийся бог также отсутствовал в храмах и на талисманах рукотворного мира, и, хотя кое-кто в толпе поначалу восхищался представлением артистов, многие к концу хмурились еще сильнее.

Сайдари и остальные дворяне аплодировали, демонстрируя улыбки слишком натянутые, чтобы счесть их выражением искреннего веселья, однако никто открыто не проявил неприязнь к кувыркающимся и поющим воинам. Они отдали дань уважения Идрэси и его спутникам в той же мере, что и всем остальным иннари, и увлеченно выслушали истории труппы «Полуночной грусти» о побеге Смеющегося бога от Той-что-жаждет и его последующих похищениях душ арлекинов из лап Великого Врага.

А еще зайсутранцы явственно обходили стороной вопрос, как же они справлялись с угрозой Той-что-жаждет. Они не носили хранящих души путевых камней, но вокруг них и не витала вампирическая аура комморритов. Столь чувствительный вопрос определенно не следовало выносить на публичное обсуждение, но у Иврайны невольно закрадывались подозрения относительно данного аспекта местной культуры.

Наконец, последний занимавший Дщерь Теней вопрос касался цепи бесконечности, или группового разума, как называли свою психическую энергосеть сами зайсутранцы. Она представляла собой прототип матриц, которые питали прочие рукотворные миры, и основывалась на тех же зачаточных принципах психической инженерии, но заметно отличалась по исполнению.

В общем и целом Зайсутра казалась покрытой скорлупой. Хоть азуриане ощущали вокруг себя психическое присутствие, как и в любом другом мире-корабле, те, кто оттачивал свое мастерство, вроде Иянны и чародеев, или чей разум был отворен божественным вмешательством, как в случае с Иврайной, могли проникнуть в кристаллические путепроводы Зайсутры с тем же успехом, что и погрузить руки в стены. Бесконечная цепь существовала, но оставалась непроницаемой.

— Напоминает мне мировой дух исшедших, — заметил Визарх. — Оболочку, где энергия курсирует только в одном направлении.

— Когда это ты успел побывать среди исшедших? — полюбопытствовала Иврайна.

— Довелось однажды, — пожав плечами, ответил ей Визарх.

Являлось ли сопротивление цепи некоей функцией, заложенной при ее создании, или же ее намеренно оградили от стороннего изучения, сказать было невозможно. Само по себе это не могло служить обличающим фактом и, наряду с остальными сделанными иннари наблюдениями, еще не давало повода остерегаться зайсутранцев.

— Но, если сложить все детали вместе, складывается впечатление, будто Зайсутра не вполне живая, — пояснила Иврайна, после того как большую часть цикла их неоднократно благословляли, мягко допрашивали и водили по рукотворному миру, не отступая от строгого маршрута.

— В таком случае тебе это...

— ...наверняка знакомо и приятно, — просипели близнецы.

Для расселения гостей выделили целый купол — нагорье Дальнего Отдохновения, как назвал его Сайдари. Внутри находилась восхитительная холмистая пустошь, усеянная чахлыми кустами с пурпурными цветками и рощами деревьев с причудливо сплетенными ветвями. Листья иссохли, в межсезонье окрасившись в бурые и охряные цвета, и первые из них уже укрыли землю красно-оранжевым ковром. В небе купола плыли облака, расцвеченные золотистым светом из некоего скрытого источника.

На пологих взгорьях высилось несколько поместий, с которых открывался вид на засыпанные валунами долины, а также поросшие мхом и лишайником выступы и утесы, тут и там испещренные норами. В топях и торфяниках водились длинноногие болотные птицы, с уханьем вышагивающие среди камышей и то погружавшие клювы за рыбешками с оранжевыми боками, то выхватывавшие в воздухе виверновых мух с палец длиной.

Иннари поселили в огромном комплексе зданий, известном как Блеклый Щит, который уходил в основание рукотворного мира настолько же глубоко, насколько поднимался ввысь. Верхние этажи закрывали многочисленные крыши, по бокам которых располагались башенки, а плоскость серых стен нарушали широкие прозрачные двери, ведущие на десятки балконов. Древний дворец напоминал скорее охотничьи угодья, нежели городские районы, где обитало большинство альдари до Грехопадения.

Лидеры иннари обустроились на одном из верхних этажей, в зале с высокими и широкими окнами, откуда открывался вид на сверкающее озеро. Приведя себя в порядок и отдохнув, они встретились снова на одной из верхних площадок — просторной террасе, уставленной низкими креслами и столиками в количестве достаточном, чтобы разместить несколько дюжин посетителей.

Тут не было ни рабов, ни альдари на Пути обслуживания, поэтому подстаканники пустовали, а столы не ломились от яств. Сна-Копье захрустел фруктом, наверняка заполученным каким-нибудь особо проказливым образом. Остальные прогулялись к балюстраде и окинули взглядами тщательно спроектированный меланхоличный пейзаж. Они находились в рукотворном мире, и этим все было сказано: времена года здесь менялись по воле самих жителей. Весь купол намеренно превратили в картину уходящего сезона и тускнеющих красок.

— Тут царит невероятная горечь, — проговорила Иянна. — Они борются, я это чувствую. Здесь все пронизано сожалением.

— Сайдари не поведал, почему они вернулись? — спросил Мелиниэль.

— В Галактике смута, даже забытые пограничья ощутили последствия Великого Разлома, — ответила Иврайна.

— Им нужна наша помощь, — без обиняков заявила Иянна. — Не могу сказать, каким образом или почему их забросило к неспокойным берегам наших жизней именно сейчас, но, куда ни брось взгляд, видно, что они стремительно идут ко дну. На них могла обрушиться некая катастрофа, связанная с Великим Разломом, либо же их в конце концов настигло безжалостное течение времени. Неважно! Это наш народ, и ему нужна наша поддержка.

— Так пусть о ней попросят, — отозвался Азкар. — Думаешь, их сдерживает гордость?

— Или страх, — возразила Иянна. — Ты сознался бы незнакомцу в собственной слабости? В беззащитности? Сначала мы должны заслужить их доверие.

— А они — наше! — резко напомнила Иврайна. Она взяла в руку хрустальный кубок и поднесла к свету, из-за чего на другой ее ладони заиграли радуги. — Благословения и банкеты — это лесть и подкуп, не более того.

— Ушедшие наконец вернулись, — проговорил Сна-Копье, выбросив огрызок с балкона. — Не стремись они к контакту, их уста остались бы закрытыми и никто не заметил бы их ухода из жизни. Пьеса сильно поменялась с тех пор, как они покинули подмостки. Возможно, они колеблются просто из-за незнания пересмотренного сценария.

— Я еще раз поговорю с Сайдари, — вымолвила Иянна. — Уверена, если мы найдем точки соприкосновения, наши фракции тоже достигнут согласия.

— Тебе словно... не терпится ускорить ход переговоров, — подметил Мелиниэль. — Надеюсь, ты не позволишь личным симпатиям затмить твою рассудительность.

— Я не спрашивала позволения.

Духовидица понуро ушла, провожаемая взглядами остальных иннари, и те увидели, как она покинула поместье — яркая пылинка золотисто-красных цветов среди осенних красок, что вскоре должны были скрыться за тщательно воссозданными туманами.

Иврайна присела, почесала Алориниса за ухом, а затем отдала ему мысленный приказ. Гиринкс с урчанием потерся щекой об ее ногу, а потом выскочил на балкон. За первым последовало еще три прыжка — с перил на крышу, с крыши на наружный подоконник, а оттуда на землю, — и с высоко задранным хвостом он последовал за уходящей духовидицей.