Чтобы хотя бы на секундочку снова вдохнуть полной грудью родной запах папы и любимого дядюшки.
Чтобы снова ощутить себя любимой малышкой в сильных руках, когда мир не был таким жестоким и всегда оставался за пределами нашего дома, где было тепло, уютно и ничего не страшно.
Ослепленная своим желанием, я пыталась бежать, но понимала, что не двигаюсь.
Пыталась кричать им, но понимала, что не слышу ни единого звука.
Все оставалось в том мире, где они были уже мертвы.
Где царила лютая зима и жестокие нравы, а волки спокойно спали на снегу вокруг маленького домика…
Я билась в истерике, всхлипывала и пыталась оттолкнуть от себя Колдуна, который обманывал мои глаза, показывая то, что было таким желанным и близким, оставаясь таким невыносимо далеким, я не сразу увидела, что и папа, и дядюшка были иными.
Не такими, как я видела их с самого детства.
Молодые. Без седины в волосах и бородах. Без морщинок в уголках глаз.
Слишком смелые, слишком горячие, чтобы подумать о том, что могло ждать их в будущем.
В простых кольчугах. А еще с кровью на руках и тяжелыми мечами наперевес.
Их волосы были мокрыми от пота и дыхание тяжелым и сбивчивым, словно они бежали долго и из последних сил.
— …должны быть где-то здесь.
Я закрыла глаза, слыша голос отца, который почти не изменился, несмотря на его молодость.
В нем были все те же нотки силы и властности, благодаря которым никто не мог держаться с ним высокомерно, какой бы чистой княжеской кровью не обладал.
— Уже зашли достаточно глубоко в лес. Где эти чертовы камни?!
Папа был зол. И сильно нервничал.
Как в тот день, когда дядюшка сказал страшные слова о том, что Зверь пришел.
— …Черный? — прошептала я, отчего-то задрожав и прислушиваясь к себе и собственным ощущениям, чтобы только понять, что он все еще рядом, и я не потерялась между реальным миром и тем, что было перед моими глазами.
— Смотри и слушай, Рада.
Это было полным безумием, но сейчас присутствие рядом Колдуна успокаивало меня.
— Зачем я должна видеть все это?..
— Чтобы понять.
Я тяжело сглотнула, понимая, что выбора у меня нет.
Значит, нужно было понять, что это всего лишь воспоминания Черного и не больше, даже если сердце продолжало колотиться при виде папы и дяди, что были так близко и казались такими нестерпимо реальными.
— Не нравится мне все это, — дядя остановился, вытирая пот с лица и оставляя после своей ладони кровавые разводы. — Пока еще не поздно давай вернемся назад!
Он положил широкую ладонь на плечо отца, и теперь я видела собственными глазами, что рассказы о том, что они всегда были вместе и поддерживали друг друга с ранних лет, не были ни преувеличением, ни красивой легендой, которую любили рассказывать во время пирушек, славя своих князей, воины и приближенные отца.
— Не вернемся! — свел упрямо и хмуро брови отец, в чьей шевелюре еще не было проблеска седины, а глаза смотрели прямо и тяжело. — Не можем свернуть с этого пути!
— Это все плохо кончится! У меня душа не на месте, понимаешь?
Отец отбросил от себя руку брата, словно презирал его за эти слова, а мне сделалось не по себе.