— Мир мертвых гораздо ближе к нам, чем все думают.
У меня стучали зубы, так сильно, что я не сразу смогла выдохнуть, прикусив язык и ощущая аромат крови во рту:
— …в-в-вы сд-д-делали?
— Не я. Он.
Странно, что руки Черного не были холодными, когда его ладони опустились на мое лицо, приподнимая и чуть разворачивая, а я закричала снова, охрипнув и кидаясь к нему, потому что увидела в маленьком окне силуэт отца.
Всего лишь его тень.
И пусть за стенами дома было светло, а волки продолжали мирно спать на снегу, мой мир перевернулся и перестал быть прежним, пока меня трясло в руках Черного.
Пока я задыхалась от собственных криков, раз за разом повторяя себе, что все это не правда.
Не могло быть правдой.
— Смотри мне в глаза, Рада.
Черный приподнял мою голову за подбородок, заставляя смотреть в свое лицо, которое склонилось надо мной так низко, что я ощущала его свежее дыхание, но не видела его через пелену слез.
Куда делся мой страх, когда я хваталась за его мощный стройный торс руками, находя защиту и тот холодный покой, который хотела пустить по собственным венам, чтобы скорее позабыть все то, что видела и слышала?
Мужчина вытирал мои ресницы до тех пор, пока не убедился в том, что я отчетливо вижу его глаза, склоняясь сильнее, словно для поцелуя, отчего я дернулась, понимая, что не смогу вырваться из его сильных цепких рук, и замирая, словно кролик под пронзительным взглядом удава, когда поняла, что мир вокруг закружился и расплющился.
Меня затягивало в воронку его синющих глаз, куда я проваливалась, с ужасом перестав ощущать пол под ногами и тепло от печи в домике.
Все, что держало меня в пугающей реальности, был аромат Черного, который витал вокруг колючим морозом, и его теплые ладони на моем лице, доказывающие, что я все еще не сошла с ума, даже если теперь мои глаза видели то, чего просто не могло быть!
Картинка прояснялась и теперь я видела перед собой чудесный осенний лес, в тот золотой волшебный период, когда листья еще не опали и поражают своей яркостью, окрашивая этот мир во все возможные цвета, от зеленого и золотисто-желтого, до оранжевого и насыщенно-багрового!
В какой-то момент мне даже показалось, что я могу уловить аромат травы, которая была по-прежнему зеленой, и легкое дуновение ветра.
Но эта красивая картинка вокруг вызвала внутри дрожь и панику, оттого что я ничего не понимала, тут же забившись и судорожно хватая себя за щеки, чтобы ощутить ладони Черного — ту единственную нить, которая связывала меня с реальным миром, где все было иначе.
— Ничего не бойся, Рада. Просто смотри.
— Я не хочу! — задрожала я, боясь опустить руки от лица, чтобы сгинуть в иной реальности, где я оказалась, сама того не желая.
— Это всего лишь воспоминания. Они не коснутся тебя. — голос Черного прозвучал даже мягко, но легче от этого вовсе не становилось.
— Чьи это воспоминания?
— Мои.
Я снова забилась истерично и судорожно, ощущая, как ладони мужчины сжимают мое лицо сильнее, призывая успокоиться, когда увидела в тени леса две крупные фигуры, что пробирались вперед, крадучись и постоянно оглядываясь словно воры, которые чувствовали себя здесь неуютно, если не сказать испуганно.
Кровь отхлынула от моего лица, когда я поняла, что эти фигуры знакомы мне.
До боли. До немого крика. До вкуса крови во рту.
Отец и дядя.
Они крались сквозь высокую траву, которая даже им доходила до бедер, высматривая что-то, и выглядели очень нервными.
Мое сердце колотилось так отчаянно и больно, что я едва могла дышать, чувствуя ладони Черного на своем лице и слыша его приглушенный голос, но не разбирая слов, хотелось сбросить эти оковы и кинуться вперед… чтобы обнять их.
Крепко-крепко. До ломоты в костях.